- О, мой глупый волчонок. Мне так жаль… Фероваль сказал мне, но я не ожидала… Я хотела проучить тебя, хотела, чтобы ты понял, что очень немногие захотят тебя, но я не ожидала, что никто из них не согласится даже прикоснуться к тебе. Ни один… Я бы не оставила тебя там так надолго, если бы знала, волчонок, прости.

Её доброта сломила Кадира так, как не удалось бы ни насилию, ни страху. Мягкий голос проникал под кожу, и глухие рыдания вырвались из груди против его воли. Ракшаса потянула его за волосы, поднимая на ноги. Кадир сгорбился в тесном пространстве маленького экипажа. Ракшаса наконец прикоснулась ключом к его ремням и распустила упряжь.

- Я больше не хочу наказывать тебя, мой маленький глупый зверёк. Я собиралась сделать это после того, как закончится твой урок, но я не думала, что этот урок окажется так суров.

Фаллос внезапно покинул его тело – более резко и болезненно, чем, должно быть, хотела его добрая госпожа, потому что в этот момент карету тряхнуло. Кадир со стоном упал на колени своей Хозяйки, но госпожа простила ему даже это. Она быстро обмакнула палец в горшочек со своей чудотворной смазкой и вставила его в Кадира без всякого сопротивления. Последовал второй палец, затем третий. Каким-то образом Ракшасе удалось расположить его так, что Кадир теперь стоял на коленях на полу кареты, положив руки на скамью, а его Хозяйка позади него уже приподняла юбку и мягко активировала эстар.

Почувствовать нечто принадлежавшее госпоже на входе в своё тело было благословением, её слова успокаивающим бальзамом скользнули Кадиру в уши:

- Всё в порядке, мой маленький волчонок, я хочу тебя. Мне не всё равно. Я даже не могу дождаться, когда вернусь домой, чтобы показать тебе, что ты всё ещё нужен. Ты сейчас слишком растянут, но не волнуйся, волчонок, у меня есть заклинание, которое сделает тебя таким же тугим, каким ты был раньше, как только мы вернёмся домой.

Эстар госпожи полностью вошёл в его тело, одна её рука придержала Кадира поперёк живота, давая ему близость, которой он так жаждал всю прошедшую неделю. Облегчение затопило его сердце. Ракшаса хотела его. Не имело значения, что больше никто его не хотел. Его хозяйка хотела его. Не было ничего, чего бы он не сделал для своей доброй Госпожи. Слёзы текли по его лицу, боль мешалась с сожалением и облечением.

- Мне так жаль, Хозяйка, мне так жаль… - беспорядочно бормотал Кадир, опустив голову в пол.

- Тихо, волчонок. Я знаю. Ты прощён, - прошептала Ракшаса, притягивая его к себе и почти касаясь губами уха. – Приди ко мне, мой любимый непослушный зверёк. Прикоснись к себе и будь готов кончить со мной, когда я прикажу. Покажи мне, как сильно этого хочешь.

Кадир подчинился, стремясь угодить. Столь очевидная нежность Хозяйки смягчала его боль и действовала мощнее любого возбуждающего зелья. Он никогда бы не предал свою добрую госпожу, если бы знал, как сильно она заботится о нём. Это было всё, о чём он когда-либо мечтал. Он покачивался в такт толчкам своей Хозяйки, боль потеряла значение, он во всю дрожал от потребности и желания к тому моменту, когда Госпожа откинулась назад в оргазме и приказала ему, наконец, кончить.

6. 5

Пробуждение было настолько дезориентирующим, что первые несколько секунд Кадир вообще не осознавал, где находится. Затем воспоминания нахлынули на него. Он давно похоронил в памяти то, что Завайна теперь заставила его пережить по-новой. Он не смог бы стереть это так же, как Ракшаса стёрла воспоминания о его детстве, но по крайней мере он оставил эту часть своей жизни так глубоко на тёмном дне своей души, что ему почти удалось обмануть себя, убедить в том, что для Ракшасы он был просто телохранителем и никем больше.