Остальная часть разговора утонула в шуме крови в висках Кадира. Неделя. Он должен был держать в себе этот ужасный фаллос всю следующую неделю, если только кто-нибудь действительно не захочет его использовать. Как бы ни была унизительна сама мысль о том, что его возьмёт кто-нибудь из этих чужих людей, теперь он знал, что должен найти способ сделать себя желанным, чтобы фаллос вынули из него хотя бы на несколько минут. Он хотел встать на колени и умолять свою Госпожу забрать его домой и наказать, но Кадир знал, что такая несдержанность только опозорит его Леди. Кадир заставил себя оставаться неподвижным, когда Хозяйка передала поводок сенешалю и вышла за дверь, не оглянувшись.

5. 4

Это была самая длинная неделя в жизни Кадира.

Фероваль привязал его поводок к ножке пустой койки в одной из солдатских спален – так низко, что Кадир не мог ни встать, ни сделать шаг. Ночной горшок был поставлен так близко, чтобы Кадир мог справить нужду стоя на коленях.

Сенешаль созвал всех своих людей и пока они стояли напротив, разглядывая Кадира, передал им инструкции госпожи.

Кадир знал, что он отвратителен, но всё же… Не было никого, совсем ни одного человека, кто не отреагировал бы без явного отвращения. Ни один мужчина не хотел использовать его, и возможность умолять кого-то из них представилась лишь через несколько часов, поскольку они приходили в казарму только поздно вечером. Каждый вечер к нему подходил кто-то из них, чтобы накормить питательным зельями и вылить на Кадира ведро холодной воды, потому что госпожа приказала ему оставаться чистым. Большинство из них не смотрело на него, или, по крайней мере, изо всех сил старались не смотреть.

Кадир стал забывать, какого это – не испытывать постоянной боли. Деревянное орудие в его заднице казалось теперь чем-то постоянным и вездесущим. Оно дарило ему новые ощущения, стоило только чуть шевельнуться, чтобы изменить позу, так что на второй день весь его мир сводился только к этому предмету.

На четвёртый день он подумал, что ему, возможно, наконец повезло, когда солдат, пришедший дать ему зелье, посмотрел на него с жалостью.

Тогда Кадир опустил голову на пол и действительно принялся умолять, но мужчина тут же отступил от него. Он выглядел испуганным и раздражённым, и ясно дал понять Кадиру, что хотя и жалеет его, но сняв упряжь должен будет действительно взять его сам, а он никогда бы не опустился до подобного.

Кадир смотрел на спину удалявшегося прочь воина и понимал, насколько он на самом деле отвратителен. У него была самая добрая Хозяйка, которая хотела его, несмотря на то, кем он был и каким уродливым он был. А он предал её самым жестоким образом. И тем не менее, Ракшаса не убила его и не продала, потому что знала, какая судьба ждёт его тогда. Её доброта не знала границ.

Стоя на коленях перед солдатской кроватью, Кадир мысленно поклялся быть для неё лучшим рабом, каким только можно быть, и никогда больше не давать своей Госпоже повода сожалеть о том, что она им владеет. Он мог только надеяться, что Ракшаса внезапно не решит просто оставить его гнить здесь навсегда.

Его молитвы были милосердно услышаны, и Госпожа вернулась, пунктуальная, как всегда, на седьмой день. Между ними не было сказано ни слова, кроме положенного:

- Хозяйка… - и прикосновения лбом к полу.

Но как только они вернулись в карету, выражение лица Ракшасы смягчилось и в глазах появилось сожаление, её пальцы принялись перебирать длинные тёмные волосы раба, Кадир жадно потянулся навстречу её тонкой руке.