– Естественно.

– Вас это… не беспокоило?

– Беспокоило? Вы что думаете, лейтенант, что через двенадцать лет после развода я способен убить свою бывшую жену из ревности? Напасть на мать своих детей и перерезать ей горло?

– Я должна была спросить об этом, мистер Анжелини.

Он что-то пробурчал себе под нос по-итальянски – по-видимому, что-то весьма нелестное.

– Нет, я не убивал Сесили.

– Вы можете сказать, где находились в ночь убийства?

Ева заметила, что он напрягся, но взгляда не отвел.

– С восьми вечера я был в своем нью-йоркском доме.

– Один?

– Да.

– Кто-нибудь может это подтвердить? Вы кого-нибудь видели или разговаривали с кем-нибудь?

– Нет. У меня двое слуг, но в тот день у них был выходной. Поэтому, собственно, я и остался дома: хотел провести вечер в тишине и спокойствии.

– Вы звонили кому-нибудь? Или, может быть, вам кто-нибудь звонил?

– Около трех часов ночи мне позвонил майор Уитни и сообщил, что моя жена умерла. В этот момент я был в постели. Один.

– Мистер Анжелини, почему ваша бывшая жена оказалась в час ночи в Вест-Сайде?

– Понятия не имею.

Спускаясь в лифте вниз, Ева связалась с Фини.

– Мне надо знать, не испытывает ли Марко Анжелини финансовых трудностей и насколько его положение могло улучшиться в случае смерти его бывшей жены.

– Ты что-то учуяла, Даллас?

– Что-то учуяла, – буркнула она. – Но что именно – не знаю.

Около часа ночи Ева наконец добралась до дома. Голова раскалывалась: Мэвис уговорила ее провести вечер в соседнем клубе, и, раздеваясь на ходу, Ева думала, что за бурное веселье придется жестоко расплачиваться утром.

Одно хорошо – она целый вечер не думала о деле Тауэрс. Впрочем, после такого ударного вечера вообще думать разучишься…

Наскоро приняв душ, она упала обнаженная на кровать и заснула через несколько секунд.

Проснулась Ева от возбуждения.

Ее ласкали руки Рорка. Она знала их, привыкла к их движениям. Сердце радостно забилось, когда она почувствовала его губы на своих губах. Он целовал ее жадно, страстно, и ей не оставалось ничего, кроме как с той же страстью отвечать на его поцелуи. Ева прильнула к нему, а его длинные тонкие пальцы уже ласкали ее так, что вскоре она изогнулась в экстазе оргазма.

Его жадные губы прильнули к ее груди, а руки продолжали свою игру, и под их аккомпанемент Ева стонала от наслаждения. Она пыталась уцепиться за скользящие простыни, но никак не получалось. Ее снова куда-то уносило, и – в отчаянной попытке удержаться – она вцепилась ему в волосы.

– Боже! – Это было единственное внятное слово, которое она успела вымолвить, когда он наконец вошел в нее. Ей казалось, что еще минута – и она умрет от счастья. Новый оргазм они пережили вместе и некоторое время лежали молча, обессиленные и умиротворенные. Потом он вздохнул, лениво коснулся губами ее уха.

– Прости, что разбудил.

– Рорк? Это ты?

– А ты думала – кто?

Он куснул ее за мочку, и она блаженно улыбнулась.

– Я была уверена, что ты только завтра вернешься.

– Повезло, успел сегодня. Шел по твоим следам, и они привели меня в спальню.

– Мы с Мэвис ходили в некое место под названием «Армагеддон». О, кажется, слух ко мне возвращается! А я уже думала, что после этой музыки навеки оглохну. – Ева провела рукой по его спине и зевнула. – Уже утро? – спросила она устало.

– Нет. – Он прижал ее к себе и чмокнул в висок. – Спи.

– Ладно.

И через десять секунд она спала глубоким сном.

Он проснулся на рассвете. Ева спала, свернувшись калачиком посреди кровати. Рорк пошел на кухню и поставил на плиту кофейник. Хлеб, естественно, был черствый, но он все равно сунул два кусочка в тостер.