Жаль, что я не могу вспомнить больше о своём отце. Мне говорят, что внешне я выгляжу как он и что многие мои движения похожи на его. Он был умным человеком, который мог дать хороший совет насчёт какой-то проблемы или касательно духовных, моральных и этических аспектов некой ситуации. Люди также говорили, что он был перфекционистом с огромным терпением. Неудивительно, что он стал одним из лучших художников Тибета. Нас с ним объединяет любовь к искусству. Хотя я не обладаю такими же, как у него, невероятными навыками в рисовании и тханкописи, я собираю предметы искусства и очень ценю красивые произведения. Я также люблю фотографию. По крайней мере я сохранил его гены любви к искусству. «Он был хорошим человеком, который сделал множество добрых дел», – напоминали мне мать и другие родственники. Однако я никогда не прекращал думать о том, насколько иначе могла бы сложиться моя жизнь, если бы отец был со мной. Пока я рос, я всегда думал, что был бы самым счастливым ребёнком, если бы рос в присутствии обоих родителей. Тогда я не умел выражать свои переживания, но в первые годы жизни я чувствовал огромную грусть и эмоциональный дисбаланс. Когда я был молод, я воображал, что, если бы однажды встретил отца, я бы обнял его и долго плакал, а потом попросил бы его никогда больше не уходить. Я хотел сидеть рядом с ним, учиться рисовать и слушать истории о его жизни. Возможно, мать и я не пострадали бы так сильно, если бы отец был с нами, но в ином случае я бы, пожалуй, не стал тем, кто я есть сейчас.

После исчезновения отца мать впала в депрессию. Она чувствовала себя незащищённой и часто переживала приступы гнева. Мне было всего два года, и я не мог понять перемены в её поведении. Я тоже стал склонен к резким вспышкам гнева – похоже, это был наш единственный способ пережить внезапное исчезновение отца.

Когда я начал ходить, моё настроение могло за пару минут меняться от полнейшего спокойствия и умиротворённости к состоянию злости. Мать называла меня «мой маленький безумный мальчик». Когда я закатывал истерику, я не сдерживался и вёл себя агрессивно, иногда мог даже напасть на мать. Она не могла успокоить меня даже с помощью подарков. Никто не мог понять, почему я так себя веду. Всё выглядело так, словно я был одержим демоном. Когда мать пыталась повлиять на меня словами или шлепками, я мог схватить что под руку попадётся и разбить это вдребезги. В итоге она выяснила, что лучшим способом успокоить меня было позволить мне злиться, пока я сам не уставал от своих приступов ярости. Это было настоящее испытание для её терпения, потому что такое дикое поведение случалось у меня почти каждый день.

Однажды я отказался от еды, предложенной мне матерью. Решив избавиться от её общества, я убежал. Она шла за мной с едой, соблюдая безопасное расстояние, потому что, убегая, я в ярости кидал в неё камнями. Я убежал уже довольно далеко от дома, когда внезапно увидел стаю ворон. Они издавали громкие звуки, которые пугали маленького мальчика. Я до сих пор слышу их ужасное карканье. Я был в ужасе. Оглянувшись, я увидел мать, которая стояла на безопасном расстоянии, не упуская меня из вида. Я побежал обратно в её тёплые объятия.

В другой раз, когда я убежал, матери удалось поймать меня, но я сопротивлялся и сильно ударил её. Я был потрясён, увидев, что у неё из руки течёт кровь. Я ужаснулся собственной жестокости и поклялся никогда больше не причинять ей вред. И с тех пор я держу это обещание. Когда я рос, мать всегда была мягкой и терпеливой со мной.