Но это было ещё не всё. Не успел Джордж захлопнуть дверь, как перед ним появился клоун с разрисованным лицом. В руке он держал тетрадку.

– Так. – Клоун раскрыл её и сощурился над страницей, как будто читал. – Джордж Скидмор… Ага… лягушка, что там будет дальше…

– Что за лягушка? – не понял Джордж.

– Да не лягушка, а уш-ки. Ушки моет регулярно, зубы… хм… Мочит щётку под краном, потом врёт маме, что почистил. А умывается вот так…

Клоун медленно провёл двумя пальцами по лбу, щеке, торчавшим во все стороны усам. Смех его был похож на мяуканье.

Джордж в ужасе отпрянул – перед ним стоял тот самый мяукающий дядька из «Лавки Древностей»!

– Так ведь, мистер? – елейным голосом допытывался толстяк у Джорджа.

Дети вокруг засмеялись.

– А ну тихо, двоечники! – цыкнул на них дядька.

– Нет, не так, – покраснел Джордж. – Откуда вы меня знаете?

Клоун показал на стоявший позади уже знакомый мальчику музыкальный фургончик с мороженым. Его украшал гигантский рожок, на фоне которого стояла крупная надпись: «Мороженое на все случаи жизни». А мелкие буквы добавляли: «Специальная даставка к дню рождения». В слове «доставка» была сделана ошибка.

– Будьте любезны расписаться! – Клоун сунул тетрадку Джорджу.

– В чём расписаться-то? – растерялся мальчик.

– Как в чём? В том, что мороженщик доставил вам торт – по назначенному адресу, в назначенное время. Что торт не растаял в пути. Что все вокруг честные, сплошь порядочные люди, а не жулики… Только привяжите собаку! – нервно потребовал толстяк, завидев бассетиху. – С детства не люблю собак и пылесосы!

Нелюбовь была взаимной. Леди тихо зарычала, шерсть на её спине встала дыбом.

– Хаш, паппис[6], – зашипел на неё толстяк.

Такого нахальства на своей собственной территории бассетиха не ожидала. Зубы Леди клацнули рядом со штаниной мороженщика. Вовремя же собаку посадили на поводок!

После этого гостей позвали в сад. Брэнда показала всем на установленную там табличку «Гусеницам и слизнякам вход воспрещён!»

– Это из «Лавки Древностей». Там столько всякого интересного. А у Джорджа есть оттуда шкату…

– Брэнда!

Джордж послал сестре сигнал «замри!», выбросив из кулака пять пальцев и повторно – два пальца. У них существовала такая тайная игра: пять пальцев всегда означали «внимание!», а дальше требовалось смотреть. Если затем следовал один палец, это была просьба о помощи, если три – «делай как я!». Сигнал двумя пальцами «замри!» мог означать что угодно, от простого «замолчи» до предупреждения об опасности.

Брэнда любила секреты. С отцом у неё тоже был свой шифр. Например, трижды сжать руку другому значило сказать – «я тебя люблю». Девочка охотнее внимала скрытым сигналам, чем простым словам. Поэтому, заметив отчаянные жесты Джорджа, она сразу замолчала, только состроила страдальческую мину.

В ассортименте её гримас эта была новой: Брэнда упёрлась кончиком языка в большой ребристый зуб, наконец-то прорезавшийся на месте выпавшего молочного, и закатила глаза. Но молчала она недолго.

– Разве гусеницы сумеют это прочитать? – Она показала на табличку, потом растерянно взглянула на расхохотавшихся взрослых и тоже хихикнула – довольная, что чем-то так всех развеселила.

А Джордж искоса поглядывал на заносившего торт толстяка. Ни предстоящее выступление фокусницы, ни огромный торт уже не радовали мальчика. Для него день рождения был безнадёжно испорчен.

– Не понимаю, зачем скупать чужое старое барахло. Беспорядок в доме говорит о беспорядке в голове, – опять раздался поучающий голос тёти Мэри.

Она с осуждением посмотрела на телескоп и на сдувшийся бассейн, торчащий из-за сарая.