– Но что я скажу на совете?

– Скажете, шо пленник ваш сбежал, и все дела. Так шо и ви будете в шоколаде, и нам хогошо. Есть такое понятие: ложь во спасение. А в благодагность за эту святую ложь мы вам потом кучу таких госточков пгинесем. Их у нас в одном схгоне здесь навалом. На все кланы хватит.

Сопровождающие бизнесменов эльфы чуть не подавились при этих словах собственной слюной.

– Кто за ними ухаживает?

– Надеемся, вы не бросили их на произвол судьбы?

– Я не знаю, что такое Одесса и Пгивоз, – задумчиво сказал Ариман, как только за ними закрылась дверь, – но знаю точно, что это люди, преданные памяти Иштара Второго. И они пришли за своим императором.

– Я это сразу поняла, как только речь зашла о сыне. И ты знаешь, мне их предложение нравится. Есть в нем какой-то резон.

– Ты понимаешь, что означает отпустить его с ними? Это же война!

– Война начнется, если не отпустим. Темная Империя убийства Ирвана не простит никому. А война, кстати, пусть не явная, но уже началась. Только не с темной Империей, а с эльфийскими кланами. Под нас давно уже кто-то упорно копает.

Ариман понурился, признавая правоту сестры.

– Ну что, Хранитель, третью группу звать? – спросил Маиали. – Они уже давно от нетерпения копытами землю роют.

– Пусть еще пороют, – буркнул Ариман. – Мне надо подумать.

Думы Аримана были тяжелы. Еще неделю назад он без раздумий отправил бы на плаху любого самозванца, творящего от имени эльфийских кланов беззаконие в светлых королевствах, но самозванцем оказался его собственный племянник. А его честный рассказ о своей жизни и о том, что с ним произошло с того момента, как Виана вытащила его через портал в Шуахр, тронул главу эльфийского клана Туманного Леса до глубины души. Перед ним был не темный император, а очень хороший, честный и благородный эльф… нет, не эльф, человек! Не каждый эльф поступил бы так, как поступал его племянник, яростно вступая в бой с любой несправедливостью, частенько действуя по зову сердца, а не разума. Порой жестоко, но справедливо. Так же жестоко когда-то действовал и его отец. Неужели он, Ариман, тогда был не прав? После гибели Иштара в светлых королевствах стало в тысячу раз хуже, а в заповедную долину, оплот темной Империи, судя по донесению агентов, валом валит народ, прорываясь через все кордоны. Всем надоел царящий в светлых королевствах беспредел. Все хотят жить в мире, где царят порядок и закон. И что же теперь делать? Вот так вот просто отдать мальчика на растерзание ордену Серой Мглы? И все это в угоду устаревшим договорам со светлыми королевствами, которые и впрямь уже прогнили до основания? А как же быть с отцом? Он ведь действительно кремень и не отступит ни на шаг от буквы эльфийского закона.

Вопросов было много – ответа ни одного.

– Давай сюда долгополых, – поморщился Ариман. – Я в принципе и так знаю, что они скажут, но выслушать все равно придется.

Маиали поспешил исполнить приказание, и через несколько минут ввел в тронный зал представительную делегацию из двадцати человек. Все в длинных серых рясах с капюшонами, все с посохами, и все с суровыми, непреклонными лицами. Это были храмовники, а потому их конвоировали наиболее сильные в магическом искусстве эльфы. Возглавлял группу нарушителей границ эльфийского леса кардинал Легрей. Ариман уже не раз сталкивался с этим вредным и въедливым стариком, который являлся официальным представителем ордена Серой Мглы в Шуахре.

– Что побудило досточтимого кардинала явиться в эльфийские леса без приглашения и предварительного уведомления? – жестко спросил Ариман, действуя по принципу: лучшая защита – нападение.