Работал же этот субъект бухгалтером в областном сельхозуправлении, а кроме того, подрабатывал по договорам в ряде организаций, что начальники-чекисты поощряли: охват населения больше, стало быть, и сведений больше. Ну, а в ценности поставляемой информации сомневаться не приходилось.

И вот он обратился к руководству областного НКВД. Сделал это, надо повторить, с умом: написал анонимное письмо на известный ему адрес, зная, что такого рода корреспонденция тщательно перлюстрируется специальными сотрудниками. И акценты в письме расставил именно так, чтобы спецсотрудники пошли на контакт, а при встрече убедил их, что действует через голову своего прямого начальства ради исключительно важного дела, о котором он готов рассказать лишь первому лицу управления.

Так просьба дошла до первого лица. Оно подумало тщательно, постаралось взвесить все «за» и «против» встречи, после чего решило «за».

И вот она, встреча. Капитан Абакумов убедился, что все без обмана, инициатор разговора горит желанием поведать нечто исключительно любопытное. Ну, а капитан готов слушать.

Он нарочно взял с места в карьер, посмотреть, какова будет реакция. Реакция была самая спокойная, ясно, что к беседе готов.

– Это коротко не расскажешь. Придется заглянуть в прошлое.

И умолк выжидательно. Абакумов после малой паузы усмехнулся:

– Заглядывай.

Агент откашлялся и заговорил. Видно было, что хотел начать солидно, с расстановкой, собственно, так и начал, но все же сорвался на торопливость, малость сбивался, но в целом докладывал ясно и логично.

– Вы знаете, наверное, – сказал он, – что я работаю бухгалтером и счетоводом в разных организациях. И вот, значит, в психиатрической больнице, как ни странно… А хотя, что здесь странного! Предложили, я не отказался, денег лишних не бывает…

Здесь он чуть притемнил, кое-какой особый интерес к психушке у него имелся, впрочем, чисто личный. А по большому счету он в самом деле собирался подкалымить. Но по ходу дела неожиданно стали открываться ему разные разности.

Прежде всего, в одном из пожилых пациентов он опознал давнего знакомого по шальной эсеровской юности. Удивился, но виду не подал; а вскоре догадался, что старый соратник здесь попросту прячется, пережидает опасные для него времена. И тот узнал, в лице переменился, правда, быстро выправился, продолжая усиленно симулировать, но бухгалтер уже успел сделать выводы.

Докладывать по начальству, однако, пока не стал. Он был, можно сказать, эстет своего дела. Увидел перспективу: наверняка ведь кто-то из персонала прикрывает здесь симулянта, иначе и быть не может! Профессиональный интерес агента вспыхнул бикфордовым шнуром. Он начал тайное дознание.

– Постой, – властным тоном перебил Абакумов, как бы случайно говоря на «ты», но в самом деле намеренно, расставляя присутствующих по местам. – Но ведь он тоже догадался, что ты его раскусил, разве нет?

Образованием капитан Абакумов не мог похвастать, но в практическом рассудке ему никак нельзя было отказать. У него была отличная память, он быстро соображал и неплохо разбирался в людях. И сейчас он мгновенно уловил проблемную зону в рассказе агента, и не мог упустить случая показать, что видит ее.

Тот так и подхватился:

– Определенно, догадался. Но я и бровью не повел. А он так понял, что я его не сдам. Успокоился. Ну, а я хожу себе и будто знать не знаю, кто он такой. И наблюдаю!

Задача захватила его. Он не сомневался, что старый эсер в сговоре с кем-то из врачей. С кем? Вот вопрос! Бухгалтер с подъемом пустился в самодеятельное следствие.