Сержант смотрел на это с немым восторгом, как на живое кино. Начальник областного управления, без пяти минут генерал! – так про себя армейцы и НКВД-шники называли чинов от комбрига и выше (в НКВД комбригу равнялся майор госбезопасности) – с такими навыками рукопашной. Вот это да, вот это класс! Вот опер так опер!..

Ползучее восстановление царских воинских званий началось несколько лет назад, правда, подпоручики и поручики при этом превратились в лейтенантов и старших лейтенантов, а генеральские чины официально все еще были под запретом. Но ясно было, что не горами время, когда вернут и их.

– Ну, товарищ капитан… – только и вымолвил его спутник.

– Учись, сержант, – хмуро бросил Абакумов.

Теперь он сам вынул из потайного кармана куртки пистолет – бельгийский «Браунинг хай пауэр», подошел ко второму поверженному, начавшему подавать признаки жизни.

С короткого замаха рукоятью браунинга Абакумов врезал лежащему в челюсть, вновь отправив того в беспамятство. Шагнул к другому лежащему, и тому добавил такого же подарка. И, наконец, шагнул к главарю.

Тот лежал без чувств и без движения, но капитан носком сапога перекинул тело вверх лицом и беспощадно, сокрушительно трижды пробил рукоятью в челюсть, скулу и выше.

– Вот так, – сказал он, распрямившись и брезгливо отряхнув руки. Пистолет уже исчез в недрах одежд. – Ну-ка, давай эту падаль стащим с дороги… А, вон нужник, кажется? Давай туда.

Тела отволокли к сортиру.

– Подохнут на морозе?.. – неуверенно спросил сержант.

– Тебе жалко? – хмыкнул начальник.

– Да ну! – как-то даже испуганно откликнулся подчиненный. – Я к тому, что если что… ну, трупы там…

– Не думай о том. Это мои заботы. Разберусь. Подохнут, так подохнут, а живы останутся, глядишь, умнее станут. Хотя это вряд ли… Ну, идем! Далеко еще?

– Да нет. Минут пять ходьбы.

Сержант глянул на часы и поразился: вся схватка, включая словесную дуэль и перетаскивание поверженных, заняла меньше четырех минут. И никто не шелохнулся вокруг. Правда, место глухое, хоть и освещенное – урки знали, где нападать.

– Совсем немного. Вот сюда… – приговаривал сержант. – Как вы с ними лихо, товарищ капитан! Я глазом не успел моргнуть!

– Учись, – повторил Абакумов. – Вот нас учили специально в «Динамо».

– Рукопашному бою?

– Не только. А насчет рукопашного… есть такой человек, фамилия его Харлампиев. Анатолий Харлампиев. Он все приемы, стили изучил, от всякой там народной борьбы до приемов из разных разведок мира. У англичан, у немцев кое-что взял – сам говорил. У французов… Ну вот, создал свою систему, так называемую самооборону без оружия. Сокращенно – самбо. Понял?

– Понял.

– Хочешь – научу? Покажу приемы кое-какие.

– Еще бы, товарищ капитан!..

– Ну, сказано – сделано. Так, тут-то куда идти?..

– А вот сюда, пришли уже. На второй этаж надо подняться.

Вошли в убогий подъезд, по деревянным лестничным маршам, стараясь не скрипеть, поднялись на второй этаж. Абакумов слегка поморщился от неопределенно-тошнотного запаха, присущего старому жилью.

На площадку второго этажа, сумречно освещенную синей лампочкой, выходило пять дверей. В одну из них, обитую обшарпанной клеенкой с утеплителем, сержант глухо стукнул дважды.

Она мгновенно открылась.

– Жду! Проходите.

Сержант бросил мгновенный взгляд на начальника, поймал ответный взгляд и чуть заметное движение бровей, все понял: никаких имен и званий, полное инкогнито. А уж хозяин пусть что хочет, то себе и думает. Конечно, он поймет, что перед ним не кто иной, как начальник Управления. Но самим раскрываться незачем.