– А потом он сбежит, – вспомнил Ник выступление деда.

– Вероятнее всего. Погибнут люди, и тогда – только тогда! – вступит в действие Уголовный кодекс. А согласно ему, по косвенно опасному проклятию вменяется мягкая статья. Считается, что у жертвы был шанс, во-первых. А во-вторых, практически недоказуемо: погиб человек исключительно и только из-за проклятия или ему на роду было написано, что кирпич на голову упадет. Удачника просто переведут в тюремную резервацию.

– И что вы предлагаете? – Ник кивнул на черновик статьи.

– Для начала пересмотреть Уголовный кодекс. Ужесточить наказание по косвенно опасным. И – ограничить презумпцию невиновности.

Дед произнес это так просто, точно предлагал сыграть партию в шахматы.

– Если тебя интересует моя работа, могу подобрать кое-какие материалы.

Ник кивнул.

– Да, спасибо, я бы посмотрел.

– Хорошо. А сейчас переодевайся и спускайся в столовую, в кои веки пообедаем вместе.

– Только один вопрос. Почему вы ушли из партии?

Дед хмыкнул, разглядывая Ника из-под кустистых бровей.

– Ты имеешь в виду «За права человека»? Откуда узнал?

– В газете прочитал. Случайно листал подшивки.

– Так скажем, я понимал, что те методы, которые предлагало руководство, рано или поздно дискредитируют идею и все закончится тем, чем закончилось. Эта партия была способна раскачать систему, но не разрушить ее.

– Значит, вас не устраивали только методы, – уточнил Ник. – С практической точки зрения.

– Совершенно верно. Видишь ли, чтобы разрушить систему, необходимо выдернуть краеугольный камень.

Георг умел тянуть паузу. Ник понимал, что дед будет разочарован, если он не спросит. Но спрашивать не хотелось.

– И что же является краеугольным камнем? – все-таки произнес он.

– Мне кажется, у тебя достаточно информации, чтобы понять это самому. А нет, так почерпнешь ее в тех материалах, которые я дам. Ну, пошли обедать. А потом я покажу кое-что интересное.

Выходя, Ник задержался возле фотографий. Мужчина, что стоял рядом со служебной машиной, смотрел прямо в объектив.

– Это же отец?

– Да. Уже после свадьбы с Мариной. Я тогда тесно сотрудничал с УРКом. Помнишь, говорил, мы работали вместе?

Дед подтолкнул в спину.

– Так я тебя жду в столовой. Поторопись.

Дверь пряталась среди тех, что вели в кладовые. Когда дед открыл деревянную створку, за ней оказалась еще одна, железная, с цифровым замком.

– Эта часть подвала обособлена, когда-то здесь располагались винные склады.

Каменные ступени круто вели вниз. Георг щелкнул выключателем, и резкий свет залил небольшое помещение с белеными стенами и цементным полом. По стенам вились провода, помаргивали красными глазками датчики. В углу висела камера, нацелившись объективом на порог. Дверь в противоположной стене уже не маскировалась – отсвечивала сизой сталью.

– Погоди. – Дед не дал шагнуть дальше первой ступеньки. Откинул щиток рядом с косяком и набрал код.

Красные огоньки сменились зелеными.

– Теперь можно.

Стальная дверь запиралась на два ригельных замка. Она открылась бесшумно, и пахнуло чем-то знакомым. Железо? Техническое масло?

Вход преграждала решетка, и за ней Ник разглядел длинную комнату, конец которой терялся в темноте. По обе стороны плотно стояли шкафы и стеллажи.

На верхней планке решетки горел алый огонек. Дед приложил руку к пластине рядом с замком. Подумав с секунду, огонек погас.

– Заходи, – сказал дед. – Выключатель слева.

Ник нащупал кнопку. Загорелись лампы. Ярко высветились белые щиты мишеней у дальней стены.

Это была оружейная. На стеллажах лежали пистолеты, автоматы – снайперские и малогабаритные, винтовки и карабины. Ник заметил даже пару гранатометов: шестизарядный и одноразового применения. А вот и «ТР-26», предназначенный исключительно для армии.