Она пробралась сквозь толпу к стоянке такси и встала в очередь. Вообще-то, Джулиет дала себе обещание ходить пешком везде, где только можно, – Париж город удивительно маленький и до большинства мест действительно можно добраться своим ходом, а ей нужны физические нагрузки, – но в этот первый вечер она собиралась побаловать себя.

Холодный ночной воздух и яркие огни обострили ее чувства и усилили пульс. Любой ночной город интересен, но встречи с этим она ждала уже давно. Ей не терпелось погрузиться в атмосферу оставленного ею Парижа.

Не прошло и десяти минут, как она села в такси, и вскоре они уже кружили по площади дю Марше-Сент-Оноре – маленькой, усыпанной ресторанами, в которых мерцали огни, а на террасах у тротуаров, несмотря на время года, было полно людей, которые ели и пили на улице. Официанты сновали туда-сюда, принося коктейли, coupes de champagne[25], салат с козьим сыром, стейк с картошкой фри… У нее потекли слюнки, но сейчас было не время останавливаться.

В дальнем конце площади такси въехало на тихую улицу – здесь в одном из домов находилась снятая ею квартира. Расплатившись и забрав багаж, Джулиет набрала код на входной двери, вошла в холл и вызвала лифт. Когда он приехал, она раздвинула решетчатые металлические двери и шагнула внутрь. Они с лязгом захлопнулись. Лифт оказался ужасающе крошечным, но на нее саму и на чемодан места хватило. Джулиет поднялась на четвертый этаж, а затем затащила свой чемодан по лестнице на самый верх. Еще один код, и она толкнула дверь.

Включила свет и радостно вздохнула. Квартира, всего пятнадцати футов в ширину, примостилась под карнизом восточной части крыши высокого здания, левая стена была наклонной. Стены, оклеенные бледно-серыми обоями с серебристым узором из изящных раковин, создавали впечатление, что находишься в одной из таких раковин, под ее перламутровым сводом. В дальнем конце стояла кровать, заваленная квадратными подушками и покрытая бархатным покрывалом. Маленькое мансардное окно с белыми ставнями выходило на улицу, и можно было разглядеть дома напротив, с их створчатыми окнами и богато украшенными коваными балконами.

В центре стояли небольшой диван и кофейный столик, а также консольный столик с парой позолоченных стульев в стиле Марии Антуанетты. На стенах висели картины в потертых рамах и несколько потускневших зеркал. В них отражался свет удивительно большой люстры, миллионы крошечных хрустальных капелек переливались и кружились, отбрасывая бриллианты света в дальние углы.

Недалеко от входа располагалась миниатюрная кухня с рабочей поверхностью, достаточной для чайника и тостера, двухконфорочной плитой, холодильником и раковиной. Под мансардным окном стоял круглый стол с двумя стульями. А за ним – ванная комната, меньшая, чем туалет на Персиммон-роуд.

Джулиет вздохнула. Идеально. Все, что нужно для тридцати дней в Париже. Будуар и писательская мансарда; потенциальное любовное гнездышко; место для отдыха, восстановления сил и обновления. Для всего, чего она пожелает.

Распаковав вещи, Джулиет сняла с крючка на стене кухни плетеную сумку и отправилась вниз, на окутанные сумраком улицы. Неподалеку, между бутиками, она обнаружила минимаркет «Карфур». Остановившись у витрины с фруктами – ей приглянулись гроздь темно-красного винограда и несколько румяных яблок, – Джулиет обратила внимание на мужчину в темно-синем пальто, придирчиво выбиравшего помидоры. Она не могла представить себе ни одного британца, который уделял бы такое пристальное внимание спелости, запаху, цвету, подыскивая идеальный экземпляр. А для француза это был ритуал, дело первостепенной важности, то, для чего он родился.