У Тани настолько удачно получалось ходить по следу лисиц, отловленных для тренировок, и кроликов, выращиваемых специально для дрессировки собак, что Тьерр несколько раз взял её с собой на настоящую охоту в лес. В лесу она вместе со всей сворой бегала за лисами, зайцами и дикими кроликами (бывшими намного шустрее и крупнее своих домашних собратьев), и в один прекрасный день Тьерр похвастался её успехами перед Люком, когда они в сопровождении свиты прогуливались у реки.

– Рад, что ты перестал считать мою умницу и красавицу бесполезным украшением дворца. И не думай, что я не ценю твои усилия в деле её дрессировки: я выпишу тебе премию за успехи Мии!

– Может, вы нам продемонстрируете что-нибудь их того, чему научилась у вас любимица моего брата? – попросила сестра Люка.

Тьерр согласился, и вначале всё шло хорошо. Таня сидела, лежала, подавала голос и лапу, отыскивала на лугу заброшенные далеко-далеко предметы, а затем – спрятавшегося в кустах племянника Люка. Она даже нашла золотое колечко, которое сгоряча кинула в высокую траву заливного луга двоюродная сестрёнка Люка, которую не успели остановить родители и объяснить, что собачьи возможности не безграничны. Люк был в полном восторге и пообещал, что премия у Тьерра будет ошеломительного размера.

Так и закончилась бы прогулка вполне благополучно, если бы у самой реки из густых зарослей не вышел тёмно-коричневый в черную полоску поросёнок – детёныш дикого кабана. Этого поросёнка приметил глазастый племянник Люка, и вся компания, включая придворных свиты, дружно принялась науськивать Таню на зверька.

– Она не обучена хватке, только выслеживанию и гону, – возражал Тьерр, удерживая Таню рядом с собой.

– Тогда пусть гонит его в нашу сторону, а я его подстрелю, когда он подбежит ближе, – лёгкое оружие всегда при мне, – предложил Люк.

Тьерр указал Тане на поросенка и дал соответствующую команду.

До берега реки было метров триста, и Таня понеслась стрелой, огибая полосатого детеныша и заходя с другой стороны, чтобы гнать его в сторону наблюдающих за ней людей и эльфов. Эта часть охоты ей нравилась, она по-прежнему наслаждалась каждым движением своего нового сильного тела, не привыкнув еще воспринимать чудо движения как должное. Она стелилась над землей, чувствуя ласкающие прикосновения мягкой травы, вдыхая влажный запах реки, нежась в пригревающих лучах солнца. Она два года и не мечтала, что ей еще будет доступно это счастье – счастье свободно гулять у реки на собственных ногах. И пусть вместо ног у неё лапы, но жизнь её в собачьем теле была полноценнее, тем в парализованном человеческом, и уж точно радостней.

«Я – хищник! Вольный и счастливый! Если через год Люк вздумает запереть меня в вольере – убегу в лес и буду жить охотой, – рассуждала Таня на бегу, не забывая громко лаять для устрашения дичи и придания ей прыти в сторону охотников. – Мне надо питать благодарность к Тьерру, что выучил меня выслеживать зверей и птиц, с голоду не пропаду: голод задавит моё отвращение к кровопролитию и я стану грозой леса!»

Детёныш кабана услышал звуки преследования и бодренько потрусил прочь от Тани в верном направлении.

«Я – зверь, и это не так уж плохо. Я – хищный зверь, и это ещё лучше», – горделиво думала Таня, нагоняя детёныша.

Тот почему-то замедлился – заметил, что бежит к людям и испугался? Детёныш замер и развернулся к Тане...

«Какой же это детёныш?! – притормозила поперхнувшаяся лаем Таня. – У него бивни из пасти торчат! То есть клыки. Нет, у этого – точно БИВНИ! Мамочки, он чего такой огромный?! И чего это он прёт на меня?!! Ой-ёй, помогите!!!»