– Что вы тут делаете?! Как вы посмели вмешиваться! Это закрытое заседание! За этот недосмотр головой ответит вся администрация отеля! Мы всех заставим ответить! – заголосили возмущенные «сильные мира сего».

– О, вы ещё не сообразили, что уже никого и никогда не заставите и не призовёте к ответу? Вы сами призваны к ответу за всё! Вы арестованы!

Зал для совещаний наводнили полицейские. Возмущение на холеных лицах членов преступной коалиции понемногу сменялось осознанием серьезности происходящего и диким страхом. Преступным правителям сковывали руки магическими наручниками, и полицейские максимально бесстрастным тоном, сдерживая чувства, зачитывали им их права и те статьи всеобщего права, на которых будет строиться обвинение.

К Люкиэлю подошёл Хвар. Его ледяной взгляд скрестился с пылающим яростью и бессильной злобой взглядом эльфа.

– Как вы и говорили: главное, чтобы больше не было терактов. Я обещал вам, что так и будет, и я сдержал своё обещание, – молвил Хвар.

– Вы знали! Уже тогда знали! – ахнул эльф.

– Что вы являетесь головой этой ядовитой гадины? Знал, но мы захотели лицезреть всю вашу шайку. Вы сильно недооценили литэйра Ирса, а ведь он вам прямо сказал: «Ты не так умён, как привык считать, Люк. Тебя казнят, как и твоих родственничков». Что ж, прогноз моего шефа относительно вашего будущего скоро оправдается. Вас казнят, Люкиэль, это несомненно как и то, что казнят заслуженно.

24. Глава 24, о выживании и выборе.

Третьи сутки Таня несла вахту у магической ограды, не отходя дальше, чем на расстояние слышимости от неё: она волновалась, что тогда пропустит появление охотников или полицейских, явившихся сюда. Люди могли прийти в поисках её (на это Таня с каждым днём рассчитывала всё меньше и меньше), могли забрести случайно (тогда срок ожидания мог растянуться на месяцы), могли совершать обход границы земель (и это было главной надеждой Тани).

Пятые сутки Таня голодала: ни в памятный день обнаружения раненого Тьерра в лесу и бегства от Клисса, ни в тот день, когда она рьяно штурмовала эту дьявольскую магическую преграду в попытке дозваться до людей, ни в последующие дни бдения у ограды в её пасть не попало ни крошки. Казалось, магия не только защищает частные земли от вторжения диких зверей, но и отпугивает их от границы. С одной стороны, это было хорошо, так как Тане не приходилось опасаться хищников, но с другой – в обозримом пространстве отсутствовала дичь, которую она могла бы поймать.

Дикие волки могут голодать неделями и при этом не утратить резвости в преследовании добычи (при многократном усилении мотивации в её поиске и захвате). Ещё дольше они могут перебиваться мелкими пресмыкающимися и мышами, приглушать зверский голод ягодами и плодами деревьев. Предками Таниного тела, несомненно, были волки, но тысячелетия эволюции под властью разумных существ лишили это тело многих способностей, присущих диким хищникам. Направленная селекция, которой подвергаются одомашненные звери, сохраняет и закрепляет в их потомстве отнюдь не свирепость, не выносливость, не приспособленность к суровым условиям дикой жизни. Для домашней изнеженной собаки пять суток голодовки стали бы серьезной угрозой для здоровья в более холодном климате, но и в тёплом мире Маэль состояние Тани начинало ухудшаться. К концу пятого дня помимо режущих болей в давно пустом желудке, она чувствовала слабость в мышцах и лёгкое головокружение.

Когда на землю спустилась очередная ночь, Таня рискнула отбежать далеко от ограды. Полностью восстановившийся нюх сообщал ей обо всём, что происходит в лесу: земля лужаек пахла мышами, устроившими себе норки в глубине под конями травы; в воздухе парили ароматы мелких и крупных птиц, зайцев и кроликов, хищников и травоядных. Следы опасных для Тани зверей были давно остывшими, и она сосредоточилась на тех запахах, что обещали скорый сытный перекус: пришло время применить знания и умения, что так старательно пестовал в ней Тьерр.