— Разбирайтесь, — позволила, ухмыльнувшись, Агаша.

На какую-то секундочку ей даже показалось, что так будет лучше. Тёмные дела за озером творятся, а с такими легче Страннику справиться, чем кому-то другому. Пусть храмовники к нему за помощью обратятся. А то и к самому Творцу.

Одно беспокоило девушку — слышала она в лесу струнные переборы. Знать бы, что за музыкант угодил в ту аномалию.

Молчание нарушил раздавшийся снаружи вопль:

— Ведьма! Ведьма, мать твоя Ехидна! Вылезь, стерва!

Хриплый срывающийся бас показался знакомым. Агаша вздрогнула, удивившись, почему Стусик не предупредил, тут же испугалась, вспомнив, что сняла защиту, пуская в дом Залихвата. Едва успела встать и повернуться, как послышались быстрые шаги. Скрипнули доски крыльца, бухнул в дверь здоровенный кулак, мяукнули петли. В проёме возникла внушительная фигура купца.

***

— Нет ведьмы дома! — Залихват вышел вперёд, заслоняя Агашу от разъярённого визитёра. — Отлучилась Панна. Завтра приходи.

— Эта! Эта мне нужна! — купец выбросил вперёд унизанную перстнями руку. Толстый дрожащий палец указывал на девушку. — С ней мой сын болтал во дворе академии. Она его и приворожила, — одутловатое лицо исказила злоба. — Отвечай, Ехиднино отродье, куда Элеля спровадила?

Казалось, ещё миг — и купец набросится на девушку. Сил, чтобы возвести защиту, не хватало. Ведьма попятилась, прячась за спину храмовника. Тот звонко хлопнул и развеял в воздухе умиротворяющее облако.

— А ну-ка, сядь, дорогой гостюшка, за стол да поведай нам, в чём твоя беда.

Мужчина оторопел, глядя на Залихвата, сморгнул, потряс головой и медленно пошёл к лавке. Теперь Агаша смогла его рассмотреть: бородат, лохмат, неопрятен. Одежды богатые, да только давно не чищены. Заметно, что купец проделал большой путь. Заговорил он неторопливо, певуче, всё ещё находясь под воздействием колдовства:

— Зовут меня Карачалий. Сын мой единственный пропал по весне. Ищу его по всему Величавцу.

— С этим и в Ореховку прибыл? — храмовник уселся напротив купца, сделав Агаше знак, чтобы вела себя как мышка в норке.

Девушка отошла в сторону, прислонилась боком к печи. Нервно сглотнула, услышав:

— Был я у одной ведуньи. Неподалёку от Гномира деревня стоит — Репнинка. Тамошняя ведьма-хранительница славится этим.

— Ирилья Фарская, — кивнул Залихват, — доводилось с ней встречаться.

— Очень мне её хвалили, — продолжал купец, еле ворочая языком, — сказывали, ежели эта ведьма не поможет Элеля найти, придётся забыть мне своего сыночка.

Гость неожиданно всхлипнул и принялся тереть глаза.

— Не сама Ирилья предсказывает, — уточнил храмовник, — череп у неё имеется, — усмехнулся, заметив удивлённо взметнувшиеся брови Агаши, и постучал себя по голове. — Не тот, что у всех нас. Артефакт.

— Арте-факт, — закивал купец, хватая себя за колени, — говорящий.

— Одно плохо, — Залихват снова обратился к безутешному отцу, — больно предсказания его замысловаты. Недолго и ошибиться. Не там ты сына ищешь, Карачалий. Не было его в Ореховке.

— Так это... — гость суетливо полез за пазуху, стряхивая с себя остатки умиротворяющего заклинания. — Мы ведь думали. Не так, чтобы с кондачка!

Он протянул храмовнику измочаленный клочок бумаги. Агаша дёрнулась, чтобы подойти ближе, но Залихват строго зыркнул на неё и едва заметно покачал головой. Девушка осталась на месте, довольствуясь тем, что могла услышать зачитанное им пророчество.

Из соловья не сделать попугая,
Свободу он на звон монет не променяет!

Прочь, прочь лети от западни унылой!
То озеро не стало бы могилой!