Пройтись по залу, перемолвиться словечком тут и переброситься шутками там, прислушаться к гулу голосов, к планам и жалобам… Разрозненные фразы складывались в четкую картину, и кое-что было очень кстати. За каждую удачную сделку мне полагался недурной процент, так что вечер удался.

Жаль, что из-за всех этих свистоплясок игорный зал в подвале "Бутылки" пришлось прикрыть. Но недополученная прибыль куда лучше сполна полученных неприятностей.

Я вернулась к стойке за очередной партией выпивки, когда за спиной как-то особенно громко хлопнула дверь. Я обернулась… и замерла, чуть не выронив тяжелый поднос.

– Это еще кто?! – изумленно спросили в зале, неожиданно громко в потрясенной тишине.

С языка снял.

– Ну… Стриптизерши? – предположил другой неуверенно.

– Да ты чо!..

– А что? Может, горячие штучки? Сейчас ка-а-ак…

Что именно "как", публике узнать не довелось.

Сумочка в руках одной из "стриптизерш" с размаху опустилась разговорчивому на макушку. Тот вытаращил глаза и прилег отдохнуть лицом в салат.

"Стриптизерша" лихо крутанула сумочку на пальце, вздернула нос и выпятила грудь.

– Вот это женщина! – восхищенно присвистнул Малыш Билли, который сидел достаточно далеко, чтобы не опасаться рукоприкладства. Хотя "Малышу"-то что, его дубовую голову и прикладом не расшибешь. Пробовали, вон какая вмятина на лысом черепе осталась. И на мозгах, но об этом молчок.

Таких женщин здесь и впрямь не видали. Платья под горло, пальто фасона "мешок из-под картошки", шляпки, похожие на старые сморщенные картофелины. Зато в глазах – огонь. И впрямь, горячие штучки. Особенно та, что постарше.

Она обвела взглядом зал, безошибочно нашла меня и промаршировала к стойке. Какое там "от бедра!". Ее походка сделала бы честь любому гвардейцу. Правой-левой, правой-левой. Пока не дошагала до стойки.

– Миссис Керрик, – она коротко мотнула подбородком. – Доброго вечера не желаю.

– И вам всяческих гадостей, мисс Фитцпатрик, – ответила я, сунув поднос бармену. – Какими судьбами в нашем, кхм, вертепе?

Вторая мисс, взятая, должно быть, для моральной поддержки, оглядывалась по сторонам с испугом и потрясением. Еще бы! Я тоже поначалу от этих уголовных рож шарахалась. К груди дева прижимала стопку какой-то макулатуры.

– Я пришла вам сказать, миссис Керрик, – отчеканила старая дева, – что я вам не верю. И я непременно добьюсь, чтобы вас осудили!

– Самоотверженно, – я пожала плечами. – Это все?

– Нет! – повысила голос она и обвела грозным взглядом зал. – Если кто-то из вас помогал этой женщине, – тонкий желтоватый палец уперся в меня, – то знайте, вы тоже будете наказаны.

Интересно, у нее мозгов с рождения нет или усохли от аскезы?

– А за что? – поинтересовался Малыш Билли басом. – Что случилось-то?

– Эта женщина, – мисс Фитцпатрик поджала губы, – толкнула девушку под машину. А потом похитила бедняжку из больницы!

Молодец Эллиот, шустро сработал.

– Эт еще зачем? – почесал рассеченную шрамом бровь Малыш.

Она вперила в него такой взгляд, что Билли нервно заерзал. У него комплексы насчет учительниц, что ли?

Мисс Фитцпатрик процедила:

– Чтобы убить.

– Э-э-э, – протянул он, похлопав белесыми ресницами. – Так похищать зачем? Проще же сразу, того, убить? Прямо там.

Я поспешно отвернулась, пряча улыбку. Какая незамутненная искренность!

Мисс Фитцпатрик только фыркнула и отвернулась.

– Желаете что-нибудь выпить? – влез бармен, одарив даму самой лучезарной улыбкой.

Вообще-то Тони мог подружиться почти с любым. Нрав у него легкий, и выслушать он всегда готов – не зря же завсегдатаи "Бутылки" его любили – однако в этот раз попытка разрядить атмосферу не удалась. Напротив, тучи на челе мисс Фитцпатрик сгустились еще сильней.