– Прошу прощения, господин капитан, – повысил голос Портос, – но Атос серьезно болен. Что же касается вчерашней драки… Нас действительно было шестеро против шестерых. Однако гвардейцы напали на нас неожиданно, предательски, из-за угла. От неожиданности двое из нас не успели обнажить шпаги и рухнули замертво. Атос был тяжело ранен и его сочли мертвым. И все же мы не сдались и приняли бой! Только силы оказались слишком неравны.

– Имею честь доложить, господин капитан, – невозмутимо сообщил Арамис, – что я лично заколол одного из предательски напавших на нас гвардейцев.

– Я этого не знал, – сразу смягчился господин де Тревиль. – Похоже, его высокопреосвященство несколько неточно передал ход событий…

– У нас к вам есть просьба, господин капитан, – вкрадчиво начал Арамис, видя, что им удалось переломить ход разговора. – Не говорите никому, как опасно ранен Атос. Шпага пронзила ему грудь, так что…

В этот момент на пороге приемной показался человек, облаченный в мушкетерский камзол. Его благо родное лицо покрывала смертельная бледность.

– Атос! – хором воскликнули капитан и Портос с Арамисом.

– Прибыл по вашему приказу, господин капитан, – произнес Атос. – Жду распоряжений.

Господин де Тревиль в мгновение ока сменил гнев на милость. Он снова стал таким, каким его привыкли видеть его мушкетеры – заботливым отцом, готовым на все ради своих солдат. Тронутый проявлением мужества Атоса, капитан бросился, чтобы поддержать раненого.

– Я запрещаю вам, – проникновенно начал господин де Тревиль, – и вам также, господа, – бросил он Портосу и Арамису, – без крайней необходимости рисковать жизнью! Вы дороги мне, и вы дороги королю. Всем известно, что самые храбрые люди в королевстве – это наши славные мушкетеры!

В порыве чувств он крепко сжал руку Атоса. Атос побледнел еще сильнее и, сраженный болью, упал на ковер.

– Врача! – закричал господин де Тревиль. – Скорее врача!

Лекарь, по счастью, находился в доме. Он быстро поднялся в приемную. Портос и Арамис на руках перенесли своего друга в смежную с кабинетом комнату и, по настоянию лекаря, вышли. Около раненого остались только врач и господин де Тревиль.

Немного погодя капитан появился и сообщил, что жизни Атоса ничто не угрожает. Портос и Арамис удалились, а господин де Тревиль повернулся к д’Артаньяну.

– Простите, земляк, – улыбнулся он. – Я совершенно забыл о вас. Но перейдем к делу. Я прекрасно помню вашего отца. Чем могу служить?

Д’Артаньян сбивчиво объяснил, что мечтал о зачислении в полк мушкетеров с помощью господина де Тревиля, но теперь понял, что недостоин такой великой милости.

– Вы правы, молодой человек, – задумчиво ответил господин де Тревиль, – это действительно огромная честь служить в нашем полку. Я вижу, вы настойчивы и не робкого десятка. Я рад бы вам помочь, но существуют правила. По распоряжению короля, человек может быть принят в ряды мушкетеров только после того, как зарекомендует себя в сражении, совершит подвиг или прослужит два года в более скромном полку.

Д’Артаньян с готовностью кивнул.

– В память дружбы с вашим отцом я хочу кое-что сделать для его сына, – продолжал с улыбкой господин де Тревиль. – Сам я приехал покорять Париж с четырьмя экю в кармане и готов был проткнуть шпагой любого, кто осмелился бы сказать, что я не могу купить Лувр.

Д’Артаньян с гордостью отметил про себя, что благодаря продаже коня он является обладателем вдвое большего состояния.

– Я дам вам письмо к начальнику Королевской академии, – предложил господин де Тревиль. – Вы научитесь скакать верхом, танцевать, владеть шпагой, у вас появятся новые полезные знакомства. Я приглашаю вас время от времени навещать меня и докладывать, как у вас идут дела. Честно говоря, я удивлен тем, что вы пустились в столь дальний путь без рекомендательного письма от вашего почтенного родителя.