— Император вверил рас’маа’ру моим заботам. Я должна оберегать ее до тех пор, пока на этот счет не поступит других распоряжений.

— Ты – и вдруг будешь оберегать ее жизнь и здоровье? – Рунн от души расхохотался. – От такого грубого вранья у меня ведь и зубы могут разболеться. А ты знаешь, в кого меня превращает боль.

В интонации этих слов было куда больше истины, чем в самих словах. Лысая Сеа, пробормотав что-то о своей неучтивости, вышла. Рунн развел руки, отвесил шутовской поклон, словно артист с театральных подмостков – и увлек Киирис за стол около крохотного зарешеченного окошка.

— С этими слизняками, Киирис, следует обращаться именно так: вытирать ноги, желательно прежде, как следует, потоптавшись в свинарнике. Иначе рано или поздно они посмеют думать, что стали «своими», и это дает им некоторые преимущества. Например, считать, что гнуть спину можно и не так усердно.

Пока Рунн посвящал ее в тонкости собственного мировоззрения, поварята накрыли на стол: за считанные мгновения на столешнице не осталось свободного места от блюд, тарелок и кувшинов. Киирис зажмурилась, открыла глаза, надеясь, что все это – не созданный ее голодом мираж.

— Попробуй, тебе понравится.

Рунн подковырнул вилкой кусочек мяса с кроличьей ножки, подул на него, при этом разглядывая свою молчаливую спутницу со все возрастающим любопытством. А потом перехватил мясо пальцами и протянул Киирис. Она потянулась было, чтобы взять предложенное угощение, но Наследник тени осадил ее насмешливым:

— Разве тебя не учили, что вышколенная рас’маа’ра должна принимать пищу из рук хозяина и никак иначе?

Киирис сглотнула, изо всех сил желая себе терпения. Обилие запахов сводило с ума, подстрекало затолкать в рот все и сразу – и плевать, будет ли она выглядеть недостойно.

— Меня учили, что рас’маа’ра может принадлежать лишь одному мужчине, Наследник тени, - стараясь держать ровный невозмутимый тон, ответила она. – А вы мной не владеете.

— Ба! –Рунн закинул мясо в рот, откинулся на спинку стула и, ничуть не стесняясь, закинул ноги на стол. На пол полетели тарелки, кубки, столовые приборы. Он и глазом не повел. – Общение с Дэйном сделало тебя дерзкой. Может быть, император ужезаявил на тебя свои права? И как, дьявол задери, это вообще происходит? Нужно совершить какой-то ритуал? Сказать таинственную абракадабру? Поиметь тебя раньше других, в конце концов?

Киирис все-таки не выдержала, украдкой схватила ломтик ветчины и с наслаждением откусила сразу большой кусок. От вкуса мяса,приправленного смесью душистых трав и перцев, захотелось счастливо улыбаться. Как же давно она не ела ничего в свое удовольствие! Жрицы в храме так и вовсе не давали ей мяса, опасаясь – и не беспочвенно – что это будет дурно влиять на ту ее ипостась, что всегда ищет повод пустить кому-то кровь.

Но здесь, похоже, не все столь глубоко понимают, с кем имеют дело, и Киирис лучше бы откусила себе язык, чем раскрыла хоть малую толику всех своих тайн. Ведь именно с их помощью она сделает то, что должна, а потом, если посчастливится, сбежит. На последнее, впрочем, особой надежды нет. Потому что голоса из Потока говорили - это с самого начала была дорога в один конец.

— Мной может владеть тот, кто купил, - стараясь подавить нотки грусти, произнесла Киирис. Этому мужчине нет дело до ее боли, он видит лишь красивое тело, которым страстно желает владеть. И чем дальше – тем сильнее будет становиться жажда обладания.

— Что ж, в таком случае ты принадлежишь Королеве-матери! – Рунн от души расхохотался. – Она купила тебя за кровь и грабеж. Этой монеты у нее предостаточно, и она никогда не скупится.