— Помою, — сипло отзываюсь я.

Мне надо выиграть время, чтобы найти выход из очень сложной ситуации. Любой обычай можно обойти, надо только понять, как обмануть лес, который якобы меня не выпустит. И тут меня озаряет.

— Я ведь расстелила кровать Фейна.

— Но поужинала уткой, которую приготовил и добыл Матей, — Йорг сердито поднимает мое лицо за подбородок, — и разожгла камин дровами, что нарубил я. И в любом случае, Эва, ты вошла в наш дом, которые мы втроем и возводили.

В следующий раз я не буду заходить в чужие дома. Я, конечно, предполагала, что моя наглость не понравится хозяевам, но предположить не могла, какую цену мне придется заплатить за еду и кров.

Поддается в мою сторону, чтобы поцеловать, и неуверенно толкаю его в грудь слабыми ладонями:

— От тебя несет.

И его резкое и густое амбре меня не отвращает, на самом деле. Каждый вздох оплетает легкие черной паутиной и отравляет кровь желанием.

— Но тебя это заводит, — хватает за запястья, рывком притягивает к себе и въедается в губы, проталкивая язык в рот так глубоко, что кажется, Йорг решил добраться моих гланд.

Я чувствую в его слюне привкус крови, сырой печени и возмущенно с отвращением мычу.

— Что тебе опять не так? — отстраняется и вглядывается в глаза, зло стиснув мое лицо в ладонях. — Это вкус хищника, Эва, который плотно поужинал и готов тебя оттрахать во все щели!

— И что ты ел? — хрипло шепчу я, и желтые глаза, которые секунду назад были, карими вызывают во мне бурлящую волну страха.

— Оленя, — глухо рычит он.

И зубами зло поскрипывает. Возбужден и недоволен.

— Сырого?

И ведь не просто мяса навернул, а еще печенью заполировал поздний ужин. В голове всплывают ведения, как чавкают три клыкастых пасти и как в ночи горят волчьи голодные глаза. Они долго выслеживали этого молодого, вкусного и жирного оленя.

— В лесу не бегают жареные олени.

Я обескураженно моргаю. Логично и возразить нечего, однако кушать сырых оленей — моветон. Могли бы костерок развести,

— Пошли, сучка упрямая, — тянет меня за собой к двери ванной комнаты. — Так и быть, помоешь меня. Это тоже своеобразные брачные игры.

8. Глава 8. Голодные хищники

Йорг стоит в ванной, скрестив руки на груди и смотрит на меня сверху вниз, а нерешительно прижимаю к животу мочалку из жесткого натурального волокна и не тороплюсь включать воду. Голый, мускулистый и рассерженный. Делаю медленный вздох и переступаю через высокий бортик ванны.

— Ты и сам мог помыться.

Ладно, представлю, что я на подработке волонтером у недееспособного мужика, который не в состоянии воспользоваться мочалкой и мылом.

— Нет, не мог.

Снимаю душевую лейку с бронзового крепления, включаю воду и направляю напор на грудь Йорга. Глаза в глаза. Я сглатываю и порываюсь сбежать, но стальные пальцы стискивают мои запястья, а горячие губы шепчут на ухо:

— Помой меня, Эва.

Приказ тонкими нитями пронизывают барабанные перепонки, тянутся к мозгу и опутывают его паутиной. Йорг желает, чтобы я как следует потерла и намылила его душистым мылом. Вспениваю мочалку, глядя в желтые глаза, и не могу ни слова вымолвить.

— Начинай, — забирает кусок мыла и отбрасывает его на мыльницу. — И будь нежной, Эва. Люблю ласковых девочек.

Тру плечи, предплечья и крепкую мускулистую грудь. Спускаюсь к животу и перехожу на бока и бедра. Какой-же он весь твердый и напряженный. Я будто не мужчину мою, а мраморную статую, обтянутую кожей. Стараюсь не смотреть на член, к которому стекает пена и мыльная вода. Он все еще стоит.

— Ты кое-что пропустила, Эва, — тихим и проникновенным голосом говорит Йорг, — и это кое-что очень грязное.