Последнее слово прозвучало так, словно ему только что подарили фунт пастилы.

Мурашки пробежали по спине несмотря на то, что Синтар вроде бы ничего особенного не сказал.

– Матильда, – мягко произнес он и снова улыбнулся так располагающе, что я потихоньку начинала думать, что крыша у меня давно уехала в неизвестном направлении.

Вот только что странный блондин казался опасным и пугающим со своим плотоядным придыханием, а вот снова передо мной милый шелье, который накормил меня, кажется, лучшими булочками в моей жизни.

– Буду звать тебя Лёдушка… Ледышечка, – промурлыкал он, растянув губы от уха до уха. Что самое интересное, вслед за губами начали улыбаться и его пугающие зеленые глаза. Теперь даже шрам через всю щеку смотрелся не так жутко. – К тому же ты и холодная, как ледышечка. Пойди согрейся. Твоя комната прямо по коридору, третья по счету.

С этими словами он поднял вверх широкую ладонь, вниз с которой свисал ключ, выглядящий как маленькая белая косточка.

– Восхитительно, – пробубнила я, глядя на этот шедевр чьей-то фантазии. Хотя почему “чьей-то”, очень даже понятно чьей.

Я подняла взгляд на своего нового квартиродателя, который улыбался так счастливо, словно только что показал мне нечто неповторимое.

– Я так рад, что тебе понравилось, Ледышечка, – воскликнул он, и мне показалось, что он вот-вот хлопнет в ладоши. Но он только сложил вместе руки, сцепив пальцы, на каждом из которых сверкало по перстню.

У меня даже дыхание перехватило от такой красоты. Крупные драгоценные камни разных цветов должны были стоить просто бешеных денег. Это он так на надгробных плитах разбогател или на кладбищенском доходном доме???

Ужасно захотелось спросить, нет ли тут, на погосте, какой-нибудь должности для бедной сиротки вроде меня? Если тут так хорошо платят, готова работать среди трупов хоть до пенсии.

Однако через мгновение за шиворот вновь будто кто-то просыпал ведро снега: мне почудилось, что внутри одного алого, как кровь, камня в перстне шелье Наэрна клубилось что-то черное.

Впрочем, почти сразу же наваждение исчезло.

– Ну, я тогда пойду… – проговорила я, крепко держась за остатки булочек, словно мужчина собирался у меня их отобрать.

Чушь, конечно… но оставлять их на кухне не возникло ни единой мысли.

– Заходи потом выпить чаю, – ласково предложил Синтар, склонив голову, отчего его серебристо-белые волосы красивым водопадом рассыпались по левой стороне лица, скрывая шрам.

И этот мужчина вдруг показался мне удивительно привлекательным какой-то мрачной, темной красотой, от которой холодели руки и покалывало кончики пальцев…

Я встряхнула головой, с трудом понимая, что вообще происходит. Затем кивнула блондину и быстро скрылась в коридоре, уже через пару мгновений закрывая за собой на ключ-косточку дверь новой комнаты.

Я наконец-то осталась одна. И все, на что меня хватило этим поздним вечером, – это скинуть с себя мокрую и грязную одежду, доесть булочки и с головой зарыться под теплым одеялом, чтобы мгновенно уснуть.

Спалось мне… а собственно, как может спаться на кладбище? Присутствовал весь комплекс впечатлений, какие только можно представить себе от этого соседства!

Но любая ночь рано или поздно заканчивается. В обители вставали ни свет, ни заря, а привычка – великая вещь. Меня разбудило солнце, чьи лучи беспрепятственно заливали комнату.

Я потянулась, ощущая себя на удивление бодрой, энергично встала, умылась и устроилась у окна, расчесывая волосы. К слову сказать, штор тут не было, и взгляд сам падал на холодное голое стекло, за которым раскинулось последнее пристанище мертвых.