Мы опустили клетку на землю и стали разворачивать многочисленные мешки. Полисмен посветил в клетку карманным фонариком.

– Ой! – воскликнул он с удивлением, на этот раз неподдельным. – Водяная крыса!

– Совершенно верно, – с облегчением подтвердил я. – Мы несем ее к музею. Она слишком шумит возле пансиона, где мы живем, и не дает нам спать.

Таким образом все разъяснилось, а капибара к тому же музыкально позвенькала, как бы подтверждая этим правдивость наших слов, после чего полисмен стал необычайно любезен. Он даже помог нам тащить клетку на последних, остающихся до музея ярдах, и мы все вместе стали кликать ночного сторожа. Однако музей безмолвствовал, и скоро стало ясно, что сторожа тут нет. Капибара продолжала свой концерт, а мы, стоя вокруг клетки, на повышенных тонах, чтобы перекрыть музыку, принялись обсуждать, как быть. Выход подсказал полисмен.

– Крысу можно отнести на скотобойню, – предложил он. – Там есть ночной сторож, это точно.

Так мы и решили. Он объяснил нам, как пройти на бойню, и мы снова тронулись в путь с тихонько раскачивающимся между нами ящиком-гробом.

У пансиона, мимо которого пролегал наш путь, мы остановились отдохнуть.

– Оставим ее здесь и сходим сперва на бойню, – сказал я. – Ни к чему таскать ее в такую даль, а вдруг там откажутся ее принять?

Итак, мы оставили капибару в палисаднике и пошли по безлюдным улицам. В конце концов, немного поплутав, мы отыскали бойню. К нашей радости, в одном из верхних окон горел свет.

– Эге-гей! – крикнул я. – Сторож! Эгей!

Молчание.

– Он, наверное, спит, – недовольно сказал Смит.

Я поднял камешек, крикнул и бросил им в окно. После долгой паузы окно растворилось, и в нем показалась голова старого негра.

– Эй, сторож! – жизнерадостно начал я. – Простите, что приходится вас беспокоить. Не смогли бы вы пристроить у себя нашу капибару, всего лишь на одну ночку?

Старый негр тупо глядел на нас.

– Что там у вас? – наконец спросил он.

– Не смогли бы вы пристроить у себя… э-э… водяную крысу?

– Водяную крысу? – переспросил сторож и покрепче ухватился за подоконник, словно мы собирались вскарабкаться к нему наверх и укусить его.

– Да, водяную крысу.

Мы молча таращились друг на друга. Я чуть не свернул себе шею, задирая голову к окну.

– Водяную крысу, – задумчиво повторил негр, высовываясь из окна посмотреть, нет ли у нас пены на губах. – Стало быть, у вас есть водяная крыса?

Смит заскрежетал зубами:

– Ну да. И мы хотим оставить ее у вас на ночь.

– Водяную крысу?

Подавив в себе истерический смешок, я только кивнул. Старик еще долго глядел на нас, рассеянно бормоча про себя: «водяная крыса», потом перегнулся через подоконник.

– Сейчас я сойду, – сказал он наконец и исчез.

Вскоре массивная передняя дверь отворилась, и из-за нее показалась его голова.

– Где ваша водяная крыса? – спросил он.

– Видите ли, мы не захватили ее с собой, – сказал я, чувствуя себя круглым идиотом. – Но мы сходим за ней, если вы согласны пристроить ее у себя. Ну как?

– Водяную крысу-то? – сказал старик, явно завороженный этим названием. – А что это за зверь?

– Грызун, – снова выпалил Смит, прежде чем я успел его остановить.

– Так. Грызун, – раздумчиво пожевал губами старик.

– Ну так как, сможете вы пристроить ее у себя на ночь? – спросил я.

– Тут скотобойня, – сказал сторож. – Тут коровы. Навряд ли тут можно держать грызунов.

Титаническим усилием воли я подавил в себе смех и объяснил, что капибара не может причинить вреда коровам; больше того, это животное съедобно, и если не зоологически, то во всяком случае гастрономически может быть приравнено к коровам.