Едва Мердок завернул за угол и скрылся из пределов видимости хозяина, одновременно произошли два события.

На телохранителя грэда откуда-то сверху скалы рухнула тяжелая сеть, вместе с тремя державшими ее людьми, а где-то позади него раздался свист, вскрик и шум падающего тела.

1.3

– Как он?

– Все так же. Сейчас затих, вроде как спит. Но, думаю, ненадолго. И что станем делать дальше?

– Дальше тянуть нельзя. Нужно решать окончательно. Иначе он может погибнуть. Приглядывай за ним. Сообщи, как только проснется.

– Понял. Будет сделано.

Один из охотников пригнулся и вышел через низкую дверь. Другой остался в комнате. Минуту он помедлил, затем взял факел, откинул крышку погреба и спустился вниз.

***

– Когда эту дыру найдут мои люди, ты будешь очень долго умолять меня о смерти. Они уже сейчас прочесывают лес частым гребнем и скоро будут здесь. У тебя есть последний шанс избежать мучений. Развяжи меня немедленно!

Охотник присел на корточки напротив связанного по рукам и ногам, сверкающего глазами Тирдэга и, слегка прищурившись, заметил:

– В одном вы, ваше сиятельство, правы: я действительно сейчас говорю с вами в последний раз. А искать вас, уже никто не ищет. Все дело в том, что позавчера на дорогу, по которой вы соизволили поехать вместе с охранником, сошла снежная лавина. Там сейчас на два дня пути сугробы выше сосен. И поскольку вы не вернулись из леса, вас посчитали погибшим. Я только что заезжал в замок. И знаете, что там видел? Черные флаги на башнях. Так что, мы можем преспокойно жить и держать вас в этой сторожке хоть год. Искать вас никто никогда уже не будет.

Охотник снял с пояса флягу и сделал несколько больших глотков. Тирдэг закрыл глаза и пожалел, что не может заткнуть себе уши, чтобы не слышать до безумия манящие звуки. Он не ел и не пил уже третий день.

Наглец потряс над ним вожделенной флягой, затем снова заговорил:

– Вот именно потому я и сказал, что разговор у нас последний. Что вы решили, ваше сиятельство? Дальше тянуть нельзя. Генерал отказывается от воды и пищи без вашего приказа. Он будто обезумел. Чуть не откусил ребятам пальцы, когда те попытались снять с него ошейник-то. Ничего не слушает, не говорит да из последних сил рвется вас спасать. Нам приходится его связывать. Но долго так продолжаться не может. Решайте сейчас: освободите его или умрите сами.

Тирдэг молчал.

– Даю последний час на размышление, – предупредил чернолицый охотник, мрачнея. – Я не убил вас сразу, еще там в лесу, только потому, что не знаю на то волю генерала. Может вы нужны ему зачем-то. Но если будете упорствовать и дальше, то мне придется выбирать между его жизнью и вашей. И уж будьте покойны, я сделаю правильный выбор. Смерть хозяина-то всегда освобождает раба. Я просто покажу ему ваш труп. Уверен, что это поможет.

Несколько раз сглотнув, Тирдэг открыл глаза и, наступив на горло собственной гордости, попросил:

– Воды. Дай мне воды. А потом отведи к нему. Я освобожу его. Но не жди чуда. Он слишком долго прожил рабом. Князя Ньетто и генерала Кордии больше нет. Мердок никогда не станет прежним: не сможет править и вести армию в бой. Он теперь способен только подчиняться и вилять хвостом. Подумай, нужен ли он тебе таким? Не захочешь ли его пристрелить, чтоб не мучился? Стоит ли ради такого рисковать собственной жизнью?

***

Охотник поменялся в лице, но ничего не ответил. Он молча приложил к губам мрачного князя флягу и дал тому вволю напиться. Затем ослабил путы на ногах и помог выбраться из погреба. Вскоре они оказались во второй комнатке лесной избушки. Почти половину пространства здесь занимала деревянная кровать, к которой в полусидящем положении был крепко привязан цепью спеленатый плащами, как младенец, Хавьер.