Здесь список имеющихся у меня людей и резервов. Кампания по укреплению моего трона и разгрому всех моих врагов должна быть краткой, не затратной и максимально эффективной. Самое большее через год все должно быть кончено. Все ясно? Работай! А чтобы никто ничего не заподозрил и не кинулся тебя спасать, мы сделаем вот что. Через месяц организуем в соседнем аббатстве небольшое представление с тобой и палачом в главных ролях. И пригласим туда как можно больше публики. Тебе понравится.

Шарль еще раз довольно улыбнулся и вышел из камеры. Хавьер, судорожным движением затолкав между зубов скомканный лист бумаги, чтобы не заорать, обмакнул перо в чернила и, проклиная самого себя и свою память, принялся быстро и подробно строчить доносы на всех друзей и ближайших соратников.

1.5

– Принимайте груз! Кто тут у вас за главного? Господин князь дома? Он выйдет к нам? – крикнул стражник, спрыгивая с подножки тюремной кареты.

Из ряда крепких светловолосых бородачей, которые встретили их во дворе особняка на площади Лип, вперед вышел один, одетый в темно-синий, украшенный золотым галуном кафтан.

– Я здесь за главного, – важно заявил он. – Управляющий поместьем, Эгор. К вашим услугам, господа. Грэд Тирдэг дома. Слава Творцу, наш король Шарль Первый – величайший военный гений и лучший полководец известных земель! Все враги короля разбиты и обращены в прах. Господину князю больше не приходится подолгу бывать на войне. Но к нам сюда он не выйдет. Грэд поручил мне расписаться за пленника и забрать его. Вот перстень князя для печати на документах.

***

Пока стоявшие вокруг него люди чем-то занимались, Хавьер лежал у их ног, не в силах даже пошевелиться, и остатками разума страстно мечтал только об одном – если уж не умереть, то хотя бы оглохнуть, чтобы никогда в жизни больше не слышать о воинских талантах Шарля Первого.

В Триволи Хавьера содержали вполне прилично. Кандалы больше не надевали. Вкусно и сытно кормили, давали спать и читать, даже выводили на прогулки. Правда, все так же босиком и без теплой верхней одежды, поэтому с первыми заморозками выходы в тюремный сад прекратились. Регулярно приходил лекарь. Кроме него, к пленнику никто не прикасался. О нем, можно сказать, даже тщательно заботились.

Но, если бы Хавьер мог, он, ни секунды не колеблясь, пошел бы на мучительную медленную смерть или в сырой подвал на постоянные пытки, только бы не делать то, что делал изо дня в день.

***

– …Оглушить щенка и в подвал на «почетное место»…

Последнее, что он услышал после ареста в гардоррском замке. Очнулся Хавьер уже в том самом подвале, сидя на железном кресле с высокой спинкой.

«И это мы уже проходили. Приковывали меня к такому “почетному месту” в Триволи. Только там еще была жаровня. Повторяетесь, ваше подлейшество… Повторяетесь…»

Хавьер бегло осмотрелся. Да. Почти все как тогда: из одежды только штаны, тело полностью крепко притянуто к пыточному трону стальными зажимами. Руки, ноги, грудь, даже голова поперек лба. Только руки почему-то прижали к широким подлокотникам ладонями вверх. В прошлой жизни все обстояло ровно наоборот, чтобы обеспечить доступ к ногтям.

«Придумали что-то новенькое, ваше подлейшество? Да неужели? Насколько я помню, особым воображением ты не отличался».

Он попытался вырваться. Бесполезно. Голова все еще болела от недавнего удара, и Хавьер закрыл глаза, чтобы хоть как-то с этим справиться. Невольно прислушался. Звуков сражения не было, но их и не могло быть. Удалось выделить из общего гомона голос короля. Алегорд жив и не ранен. Уже хорошо.