– Кто он, что сумел разбить ваше сердце? – спрашивает так внезапно, что меня коротит. Как оголенный провод вздрагиваю и поворачиваюсь к незнакомцу, не зная, наорать на него или выплакаться.

– С чего вы взяли, что…

– Ваши глаза, – перебивает просто. Не поворачивается, создавая иллюзию, что мое личное пространство не нарушено. – Они пустые и красноватые. Вы будто плакали. При этом знаки моего внимания напрочь игнорируете, как делали бы это, если бы у вас был мужчина. Мужчина, с которым вы уже довольно долго. Настолько, что привыкли к такой модели поведения. Игнорируете других мужчин, обращаете на них внимания не больше, чем на предметы мебели.

Затих, я тоже молчу, потому что он попал не просто в десятку, а в самый ее центр. Сейчас мне не следует оставаться с ним, когда мы оба признали реальность, и Рома будто появился тут с нами на террасе. Третьим лишним.

– Я не хотел лезть не в свое дело.

– Но вы это сделали, – отзываюсь холодно.

– Тогда зачем вы пошли со мной?

– Вы правы, не стоило, – стряхиваю пиджак с плеч, кожу тут же пронзают сотни ледяных игл, бархатное платье промокает насквозь, пелена дождя все плотнее. Волосы прилипли к щекам, шее, плечам. Маска отяжелела и начала сползать. Сдергиваю и ее. – Спасибо за вечер!

Произношу неискренне и решительно направляюсь к дверям террасы, но меня ловят на полпути. Всего лишь обхватывают запястье, но ощущение такое, что на ноги накидывают аркан, и я не могу даже сдвинуться.

– Если вы так категоричны, – одна его рука на запястье, вторая уже на моей талии, и мне следует отпрянуть, но прикосновение настолько властное и горячее, что я не сразу нахожу в себе силы его прервать. Делает шаг, я отступаю и чувствую шероховатость стены лопатками. Бретелька соскальзывает с плеча, обезоруживая меня наполовину. – Зачем согласились на ужин?

Запястье оставлено в покое, вторая его рука уже на моем подбородке, обхватывает его снизу, пальцы, как каст, удерживающий бриллиант на кольце, ложатся на мои щеки. Мне трудно дышать от его близости. Чувствую себя обнаженной без маски. Тянусь и срываю черный шелк с его лица и отбрасываю на промокший пол. В том, чтобы прятать лицо больше нет смысла. Время срывать маски.

Он медлит. Зачем-то ждет ответа, хотя я не уверена, этим ли вызвана заминка. Выдыхает мне в губы, но не касается их. Ждет чего-то, но я не понимаю, чего. Мозг вообще отказывается думать.

Его веки тяжелые, он даже не пытается заглянуть мне в глаза, смотрит на мокрые от дождя губы.

А потом целует.

Мы так и не перешли на ты. Так и не выяснили, с чем связано это наше неправильное притяжение. Так и не нашли ответов на наши вопросы.

Но вопреки всем «не» я охотно отвечаю на его поцелуй, будто кто-то сверху дергает меня за невидимые ниточки и вынуждает поступить именно так, а не иначе.

Дождь не оставляет нас в покое. Он продолжает лить будто из душа, и вскоре наша одежда промокает насквозь. Она липнет к коже, тяжелеет, будто мы нырнули в океан, а потом пытаемся выбраться на берег, но темный омут не отпускает. Мое платье стекает с плеч, ледяные капли обжигают кожу, покалывают ее своим неиссякаемым напором. Горячая рука мертвой хваткой удерживает мою талию, вторая – подбородок. Мне не сдвинуться, но я и не хочу этого делать. Я уже приняла решение оставить все, как есть. И будь, что будет.

Незнакомец прижимает меня к себе холодной стеной, он промок, как и я, его рубашка прилипла к широкой груди, мышцы его рук обнажились под белым хлопком, с темных волос капает вода. Я повинуюсь инстинкту сжать что-то в дрожащих пальцах сминаю ткань его рубашки на груди, руки сводит судорогой, нас окружает лед летнего дождя и запах летней ночи, но мне жарко. Мне нестерпимо хочется сбросить с себя промокшую одежду. С себя и с него. Но мы даже этого не делаем.