– Вот и отлично! – и Мэг вылетела в коридор.

На следующем уроке ее вызвал классный руководитель.

– Что возмутило тебя на этот раз, Мэг? – благожелательно осведомился он.

– Ничего, мистер Дженкинс, – отвечала она, не поднимая глаз.

– Мисс Портер сказала, что ты ей нагрубила.

Мэг молча пожала плечами.

– Неужели ты не понимаешь, что своим упрямством только осложняешь собственную жизнь? – спросил учитель. – Послушай, Мэг, я совершенно уверен, что если ты постараешься, то сумеешь перейти в следующий класс без проблем, но некоторые учителя так не думают. Тебе нужно что-то с этим делать. Никто не сделает это за тебя, – Мэг не проронила ни слова. – Как ты думаешь, Мэг?

– Я не знаю, что делать, – призналась Мэг.

– Для начала ты могла бы сделать домашнее задание. Разве твоя мама тебе не поможет?

– Если попрошу.

– Мэг, тебя что-то тревожит? У тебя неприятности дома?

На этот раз Мэг не выдержала и уставилась на него, привычным жестом поправив очки.

– У меня дома все прекрасно.

– Рад это слышать. Но я не сомневаюсь, что тебе нелегко дается отсутствие отца.

Мэг, машинально проведя кончиком языка по скобкам на зубах, окинула учителя настороженным взглядом.

– Вы до сих пор не получали о нем известий?

Мэг готова была поспорить на что угодно: под напускным сочувствием мистера Дженкинса крылось самое откровенное злорадное любопытство. Ах, как бы он был рад узнать что-то первым! Да она скорее лопнет, чем скажет ему хоть слово об отце!

Та тетка на почте отлично знает, что прошел почти год с того дня, как они получили последнее письмо, и уж она-то не стеснялась трепаться об этом со всеми подряд, заодно излагая свои уродские домыслы по поводу причины столь странного молчания.

Мистер Дженкинс вежливо умолк в ожидании ответа, но Мэг только пожала плечами.

– А чем, собственно, занимался твой папа? – поинтересовался мистер Дженкинс. – Он был кем-то вроде ученого, не так ли?

– Он был физиком-теоретиком, – Мэг так осклабилась, чтобы были видны ее ужасные скобки.

– Мэг, а тебе не кажется, что тебе будет легче идти по жизни, если ты научишься принимать факты такими, какие они есть?

– Я очень люблю факты, – отрезала Мэг. – И могу вам признаться, что иметь дело с фактами намного легче, чем с людьми!

– Но тогда почему же ты не желаешь признать факты относительно твоего отца?

– Оставьте моего отца в покое! – выкрикнула Мэг.

– Не кричи! – одернул ее учитель. – Хочешь, чтобы вся школа тебя услышала?

– А то что? – не унималась Мэг. – Я не стыжусь ни одного своего слова! А вы?

– Неужели тебе самой приятно делать из себя самую упрямую и невоспитанную ученицу в нашей школе? – с сокрушенным вздохом произнес мистер Дженкинс.

Но Мэг уже понесло. Она навалилась на стол, вплотную наклонившись к лицу учителя.

– Мистер Дженкинс, вы ведь знакомы с моей мамой, не так ли? И ее вы не посмеете обвинить в том, что она не желает признавать факты? Она – ученый. У нее две докторские степени: по биологии и микробиологии. Факты – это ее бизнес! И когда она скажет мне, что папа не вернется, я ей поверю. Но пока она говорит, что папа вернется, я тоже буду в это верить!

Мистер Дженкинс опять испустил сокрушенный вздох.

– Наверняка твоя мама просто очень хочет верить в то, что твой папа вернется, Мэг. И я ничего не могу с тобой поделать. Ступай назад, в класс. И постарайся поменьше перечить учителям. Может быть, тогда тебе удастся исправить свои оценки.

Когда Мэг вернулась домой, мама сидела у себя в лаборатории, близнецы были на тренировке, а Чарльз Уоллес, котенок и Фортинбрас ждали ее. Фортинбрас подпрыгнул, поставил передние лапы ей на плечи и поцеловал, а котенок кинулся к своему пустому блюдцу и замяукал.