Я вдруг понимаю, что ничего о жизни отчима до того, как он начал жить с нами, не знаю. Да и сейчас, что я о нем знаю? Только то, что он состоятельный человек, успешный бизнесмен, обитает в «высших» слоях общества. И это все. Отчим никогда не рассказывал ничего о себе, о том, была ли у него семья раньше, как прошло его детство. Да и я сама не расспрашивала. Наверное, мне нравилась иллюзия, что его настоящая «жизнь» началась с того момента, как он встретил маму и меня. А сейчас эта иллюзия необратимо рушится. Человек, которого я считала отцом, совершенно незнакомый мне человек…

Всю обратную дорогу, я ловлю на себе хмурый взгляд отчима. Не надо было просить подвезти меня на работу. Надо было сказать, что я еду домой, а оттуда вызвать такси. Раскошелилась бы разок, ничего страшного. А теперь приходится терпеть напряжение, исходящее от него. Да какое ему вообще дело, сколько я работаю? Ну взяла я дополнительную смену, значит, так надо. На самом деле, я хочу просто еще раз увидеться с Сашкой в этом месяце. Одного раза мне стало недостаточно.

Смотрю на коробку с айфоном. Она все еще лежит на панели передо мной. Может, стоит его взять, а потом продать? Он же больших денег стоит. А айфон вообще можно продать?

– В компании моего друга появилась вакантная должность. Я могу рекомендовать на это место тебя. Раз уж тебе так хочется работать, то разумнее делать это в более комфортных условиях, Яна.

На миг позволяю себе обдумать его предложение. Работа официантки меня не пугает, не вызывает отвращения, и я не считаю, что она меня как-то унижает, но вот то, что она отнимает много сил, это факт. Когда заведение переполнено, к концу своей смены я ног не чувствую, настолько устаю. Но если я сейчас сдамся: соглашусь на работу, возьму айфон, то я, получается, признаю свой проигрыш. Признаю, что самостоятельность и независимость не для меня, что сама я не справляюсь. А еще, я буду чувствовать себя обязанной ему. Человеку, который не хочет быть моим отцом. Чужому, выходит, человеку?

– Большое спасибо, Рустам Довлатович. Но я сама. Мне не нужна помощь, – хриплю, глядя на него.

Челюсть отчима напрягается, а взгляд темнеет, становится жестким и тяжелым.

– Упрямая девчонка. И в кого ты такая…

– Наверное, в вас, – произношу, не подумав, за что получаю еще более тяжелый взгляд от мужчины.

– Ты…

– … вам не дочь, – заканчиваю фразу за отчима, потому что не хочу снова это от него слышать. – Уже в курсе, Рустам Довлатович. Напоминать не надо.

Машина останавливается рядом с кафе, и, не дожидаясь больше никаких слов от отчима, я открываю дверь, буркаю «до свидания» и выскакиваю, оставив коробку с айфоном лежать на панели. Иду к зданию, не оборачиваясь. Знаю, что он не уезжает, что смотрит мне вслед. Чувствую затылком.

– Яна, – окликает меня, когда я уже взбегаю на крыльцо. Я делаю медленный вдох и выдох, прикрываю глаза, пытаясь справиться с жжением в груди, и все-таки смотрю в его сторону. Он вышел из машины. Стоит, засунув руки в карманы брюк. – Мы развелись, потому что разлюбили друг друга.

Из легких вышибает весь воздух. Он ответил. Они разлюбили друг друга. Поэтому мама не оплакивала развод, не горевала по нему. Она просто его уже не любила. Как и он ее. На языке вертится вопрос «Вы полюбили другую?» Не знаю, почему мне хочется это знать. Очень хочется. Ощущаю, как горло сдавливает от слов, что норовят вырваться наружу.

– Спасибо, что сказали, – еле шевелю губами. – Было… что-то еще?

Отчим молчит, буравя меня своими темными глазами, потом снова садится в машину, и когда его крупная фигура почти скрывается в салоне автомобиля, отвечает: