Ладно. Очевидно, он ждет, что я сама открою коробку и посмотрю, что в ней. Надеюсь, там не деньги. Хотя, это было бы странно. Но, с другой стороны, подарков отчим мне никогда не делал, поэтому я даже представить не могу, что он туда положил и зачем.

Беру коробку и быстро распаковываю. На дне лежит новенький айфон последней модели.

– Твой смартфон давно пора сменить. Не хочешь брать деньги, прими хотя бы это.

Я поджимаю губы, на миг дотрагиваясь пальцами до экрана гаджета, но потом резко отдергиваю руку, закрываю коробку и кладу ее обратно на панель.

– Мой смартфон меня вполне устраивает.

– Яна…

– Его мы вместе с мамой выбирали. Он напоминает мне о том счастливом дне. И о ней.

Отчим сжимает пальцы на руле. Я вижу, как белеют костяшки на его руках, как вена бешено пульсирует на шее.

– Я не прошу тебя выкинуть твой смартфон. Ты можешь его оставить, если хочешь, просто прими мой подарок. Пусть он будет у тебя на всякий случай.

Мне ведь ничего не стоит действительно взять его, но почему-то я этого не делаю. Мое существо протестует, не желает принимать подарок, может, потому что я не хочу, чтобы у меня были какие-либо вещи, напоминающие об отчиме? Месяц-другой и, судя по тенденции наших отношений, которые ухудшаются с каждой новой встречей, мы перестанем общаться. И когда настанет тот самый день, когда он больше не позвонит мне и не приедет, я не желаю видеть рядом с собой абсолютно ничего, что может напомнить мне о нем и сделать больно.

– Рустам Довлатович, не стоило тратить на это деньги. Мой смартфон вполне хорошо работает. Вы наверняка увидели в прошлый раз разбитый экран. Я как раз собиралась сменить защитное стекло…

– Думаешь, я не знаю? – перебивает меня отчим.

Я нервно сглатываю, потому что не ожидаю резкой смены темы разговора. Плохое предчувствие разливается в груди кислотой. Мне особо нечего скрывать, но есть вещи, которые я просто не желаю обсуждать с ним. Вообще ни с кем.

– Не знаете что?

– Что ты общаешься с биологическим отцом. И что даешь ему деньги, которых у тебя и так нет.

Отчим выворачивает руль и съезжает с главной трассы. От неожиданного маневра меня клонит в его сторону, и, чтобы удержать равновесие, я хватаюсь за плечо мужчины. Сразу чувствую, как он напрягается под моей ладонью. Быстро возвращаюсь на место, вжавшись спиной в дверь, и бурчу глухое «Простите».

 – Ремень пристегни, – его голос звучит низко и хрипло. Отчим на секунду прикрывает глаза, словно пытаясь взять себя в руки, потом снова их распахивает и слегка расслабляет пальцы на руле. Почему он так реагирует? Я ему настолько неприятна, что он даже близости моей вынести не может? Хотя, я ведь тоже дергаюсь от его прикосновений. Может, для него это так же непривычно и странно, как и для меня?

Дрожащими руками вытягиваю ремень и перебрасываю через себя. Значит, он как-то выяснил про мое общение с отцом. Следит за мной? И зачем ему это надо? Сам не хочет быть мне папой, но и при этом не хочет, чтобы я общалась с родным? Родной – это, конечно, громко сказано. Я вовсе не считаю биологического отца родным. С мамой они никогда вместе не жили. Она забеременела случайно и решила оставить ребенка. Так на свет появилась я. Он ее никак не поддерживал, и в детстве я не помню, что пыталась что-либо разузнать о нем. Вдвоем с мамой, а потом и с отчимом, я была вполне счастлива. О том, кто он и где живет, я узнала совершенно случайно. Мы столкнулись на улице в один из дней, когда я навещала маму в больнице. Он сам подошел и сказал, что я очень похожа на мать. И я бы, может, не стала с ним разговаривать, если бы не маленький мальчишка лет шести, которого он держал за руку. «У меня есть брат…» – подумала я тогда. Так и началось наше общение с отцом. Мама о нем не знала. Я не хотела ее тревожить или обижать. Он позволял мне видеться с братом сначала за карманные деньги, что я ему отдавала. Потом, когда мама умерла, и я начала работать, раз в месяц, получив зарплату, я стала отсчитывать немного наличных, чтобы отдать «отцу» и поиграть с Сашкой. Так и делаю до сих пор. Уж не знаю, как его жена согласилась родить ему ребенка, потому что, судя по ее виду и состоянию их жилья, живут они не особо хорошо. Но Сашка замечательный: добрый и открытый. Мороженое любит шоколадное, как и я. Он мой единственный родной человечек на свете. И я от него не откажусь. Рассказывать отчиму о настоящей причине общения с биологическим отцом, и почему даю ему деньги, я не собираюсь. Это личное, сокровенное, и с ним я не хочу этим делиться. Справлюсь сама.