Разглядываю его, словно впервые вижу. И так каждый раз. Я все время не могу понять, как моя мама могла с ним быть? Понимаю, что она была очень молодой и неопытной, но все же. Он не такой уж и привлекательный. И мне кажется, раньше тоже не был таким. Дело даже не в его физической красоте, а в той неприятной энергии, что исходит от мужчины. Взгляд презрительный, губы все время искривлены, будто ему противно общаться с тобой. И глаза такого блеклого серого цвета. Они кажутся пустыми и неживыми. Я невольно сравниваю отца с отчимом. Помню, как увидела Рустама Довлатовича в первый раз. Тогда я подумала, что он похож на большого сильного медведя. Я и маме так про него сказала, на что она рассмеялась и ответила, что это действительно так.

– Я никогда не передумаю встречаться с Сашкой, – сухо говорю отцу, потом лезу в сумку и достаю тонкую пачку купюр. Я заранее завернула их в пакет. Не хочу, чтобы Саша знал, что его родной отец требует у меня деньги за наши с ним встречи. Подхожу к мужчине и протягиваю пакет ему. – Вот. А теперь, если ты не против, мы пойдем, погуляем.

Отец усмехается, заглядывает в пакет и пальцем проверяет количество купюр. Ублюдок. Ненавижу его. Презираю. Удовлетворившись суммой, он запихивает пакет в карман своих трико и кивает головой в сторону Сашки.

­– Два часа даю тебе. И чтоб на связи была.

Так мало времени, и так много хочется сделать за эти жалкие пару часов, что мне выделили. Спорить с отцом и упрашивать на большее не вижу смысла. Наверняка, он попросит еще денег за эту уступку, поэтому просто соглашаюсь, отворачиваюсь от него и иду к Саше. Уже беру братишку за руку, как слышу свое имя.

– Здравствуй, Яна!

Поворачиваю голову и вижу зачуханную, уставшую женщину с пакетами у подъезда. Сашка тут же вырывается и бежит к ней:

– Мама!

Сашкина мама. Анна Сергеевна. Я машу женщине рукой в тот момент, когда братишка подбегает к ней и обнимает.

– Мы с Яной идем гулять. Но я недолго. Потом мы еще с тобой погуляем?

Она тепло улыбается и целует сына в лоб.

– Я постараюсь, сынок.

– Когда ты постараешься? Жрать-то кто готовить будет? И квартиру убирать? Я что ли? – рявкает отец. Анна Сергеевна вся сжимается, но спорить с мужчиной не начинает, только бросает на него один единственный взгляд и утвердительно качает головой.

– Конечно, я приготовлю.

В те редкие минуты, когда я вижу общение отца со своей женой, я начинаю ненавидеть его еще сильнее. Какой же он ужасный! Почему она продолжает с ним жить? Неужели это чудовище можно любить? Мне никогда не удавалось поговорить с ней наедине, а я ведь столько раз хотела расспросить женщину об их отношениях. Может я не права, но мне хотелось накричать на нее, сказать, зачем ты терпишь, зачем позволяешь так поступать с тобой и с Сашкой? По ее измученному виду даже дураку станет понятно, что он просто на ней как на лошади ездит, эксплуатирует ради собственной выгоды. Возможно, отец шантажирует ее сыном, так же, как и меня встречами с братом. Мне жаль женщину, но Сашку жаль больше. Я вижу, что маму он любит, но мне кажется, это чудовище никогда не даст им спокойной жизни. Брат говорил мне в прошлые встречи, что с мамой они редко проводят время вместе. "Она постоянно работает, или готовит, или гладит, а папа на нее кричит, и говорит, что он – мужик, и его должны слушаться и уважать..." – хныкал Сашка тогда.

Бедный мой малыш чувствует себя в полной семье еще более одиноким, чем я без семьи вовсе.

– Спасибо тебе, Яна, – говорит мне Анна Сергеевна, после чего под строгим и подавляющим взглядом мужа, заходит в подъезд. Мужчина следует за ней и бросает мне на ходу: