- Мадуроооо! - раздался рык сверху. Звучал он теперь не устрашающе, а, скорее, благодушно.

Старая женщина подняла голову кверху.

- Набил брюхо, - прокомментировала она бесстрастно. - Пойду. Ты жди.

Когда она вернулась вновь, неся моё уже пустое блюдо и стопку грязных тарелок, я уже изнемогала от нетерпения. Не то чтобы я всей душой жаждала встречи с этим местным вселенским злом, а просто хотелось быстрее с этим покончить.

- Спросил, наконец-то, где я стала брать еду. Дошло, что я не сама готовлю. Ну, я и сказала, что, мол, девочка из поселка. И если он пожелает, ты будешь приносить что-нибудь каждый день.

- Так можно подняться к нему?

Мадуро пожевала губами.

- Иди, - наконец позволила она, - я здесь, если что.

Пулей взлетела я по лестнице в указанном ею направлении и остановилась перед приоткрытой дверью. Выждав пару секунд, постучала осторожно.

- Входи! - прозвучало изнутри.

Ступив на порог, я не сразу смогла разглядеть, что и где находится: ставни были закрыты, а шторы задёрнуты.

- Дверь закрой, - скомандовал неприятный голос.

Я поколебалась, но подчинилась. Только теперь увидела, что слева от меня в кресле сидит человек. Он был одет в какую-то засаленную хламиду, из-под которой виднелась длинная нательная рубашка и голые голени.

Сеньор Гонсалес выглядел не таким уж старым. Скорее, обрюзгшим. Щеки были в красных прожилках и висели, как у бульдога. Между ними располагался крючковатый нос. Взгляд был, как у ящера - холодный и внимательный.

- Здравствуйте, сеньор Гонсалес, - как можно спокойнее и ровнее проговорила я, хотя неизвестно отчего сердце вдруг заколотилось испуганно.

- Здравствуй, здравствуй. Садись вот тут, - он указал на кушетку слева от себя.

Чтобы попасть туда, мне нужно было протиснуться между ним и низким тяжелым столом, на котором стоял графин с вином и большая кружка.

Оглядевшись, я поискала взглядом другое место, но не нашла.

- Не беспокойтесь, я постою, - ответила ему, не желая сидеть так близко.

Он стрельнул в меня глазами и ничего не возразил.

- Так это ты готовила то, что я пробовал вчера и сегодня? - он закашлялся и потянулся, чтобы налить себе вина. Проделав это, припал к кружке и сделал несколько жадных глотков. Ручейки вина стекали по уголкам его рта и каплями падали на грудь и живот. Я отвела глаза.

- Да, сеньор, всё это готовила я.

- Как тебя зовут, говоришь? - он отрыгнул, не стесняясь, и утер губы рукавом.

- Габриэла Ловейра, - тихо произнесла я, не зная, какой реакции ожидать.

Сеньор Гонсалес оказался внешне и в поведении таким неприятным, что весь мой пыл решить с ним какие-то вопросы поугас. Сейчас мне больше всего хотелось выбраться отсюда.

- Ловейра… - протянул он, подавшись вперед. - Да-да, теперь я вижу. Ты похожа на свою мать.

Он вперился в меня глазами так, что мне стало совсем неуютно. Затем и вовсе встал и приблизился ко мне, обдавая моё лицо своим несвежим дыханием.

“Нельзя показывать ему, что я боюсь”, - мелькнуло у меня в мыслях.

- Да, сеньор, - вскинула я голову, - мой отец - Давид Ловейра. И мне хотелось бы с вами обсудить дела, которые остались незаконченными после его гибели.

- Дела, так дела, - буркнул Гонсалес, - садись. Или я тоже теперь должен стоять?

Он практически незаметно оттеснил меня к кушетке, и мне все-таки пришлось сесть на неё. Я устроилась на самом краешке, оглядываясь вокруг себя, на всякий случай. Мой взгляд выхватил фотографию в рамке на столе. С неё на меня напряженно смотрели двое: сам сеньор Ловейра и юноша, совершенно на него не похожий. “Наверное, в мать”, - подумала я.