После этого Христофор, получив от отца оплеуху, забился в кресло, а Любомир и Ульяна свернулись калачиком прямо на полу: они притворились спящими, словно испуганные зверьки.

Будни начались с того, что всё семейство, за исключением Ульяны и Аксиньи, выдвинулось на уличный протест.

– Митинг, – с раннего утра внушала детям Марфа Кондратьевна, – это самое главное в жизни!

На этот раз на митинге требовали не сносить старинное здание на окраине Москвы.

– Отчего вы не захотели помочь приюту для животных? – спросила я. – Когда несчастных котов и собак уничтожали сотнями? Об этом писали в газете! Я же вас просила!

Тюка смерила меня презрительным взглядом.

– Бездомных собак и кошек полно! Буду я еще о них думать…

– Я считаю, что животные больше нуждаются в помощи! Их совсем некому защитить!

– А что ты сделала для них? – хмыкнула правозащитница.

– В тот день кабинет не был заперт, и я, уложив детей, сидела на сайте всю ночь. Я пристраивала кошек и собак. Нескольких взяли. Но большинство погибло!

– Всех не истребят! – отмахнулась Марфа Кондратьевна.

– Каждый школьник шлепни мента! Грохни мента! – пошутил Лев Арнольдович.

Христофор и Любомир взяли с собой игрушечные пистолеты.

Выяснилось, что на протесте будут скинхеды, они выйдут поддержать правозащитников.

– Молодцы какие! Пусть приходят! – довольно ворковала Тюка.

Пока я застегивала куртки Христофору и Любомиру, Лев Арнольдович успел рассказать историю о батюшке Феофане.

– Феофан раньше служил на флоте. Он профессиональный военный. Однажды корабль попал в жуткий шторм. Феофан знал: если произойдет оверкиль, никому не спастись, все пойдут рыбам на корм. Корабль накренился, затрещал… Батюшка перед смертью помолился – и чудо произошло! Корабль не потонул. После этого Феофан бросил службу, отправился в семинарию и стал батюшкой. Наша подруга, художница Рита, ходила к нему на исповедь. Рита рассказала Феофану, что у нее есть кот, он совсем старый и одолел ее капризами. «Котов на мясокомбинат! – ответил ей батюшка. – А вам душу спасать надо!»

– Котов на мясокомбинат! – довольно хихикнула Тюка. С этими словами с громоздким транспарантом «Архитектура Москвы принадлежит нам!» Марфа Кондратьевна, Лев Арнольдович и мальчики отправились на митинг.

– Полина, если у меня нет температуры, давай погуляем, – попросила Ульяна.

Я укутала ее и вместе с Аксиньей вывела во двор. Там мы встретили пожилую женщину. Ее избил сын-алкоголик, отобрал пенсию.

– Пойдемте со мной! – предложила я несчастной. – Я вас где-нибудь спрячу. У нас не квартира, а правозащитная берлога, и в ней постоянно крутятся чужие люди.

Старушка отказалась:

– У меня три сына. Один – алкоголик, второй – наркоман, третий – отшельник. Отшельник живет в лесу, сколотил себе избу, воду носит из реки, сушеными ягодами, грибами питается. Поеду я к третьему сыну.

Мы проводили ее до автобусной остановки.

Вернувшись, я включила классическую музыку. Аксинья кружилась и танцевала, а Ульяна уткнулась в мультики.

Привет, Дневник!

Моя жизнь проходит в заботах о семье, где я, по сути, рабыня. Несмотря ни на что я поклялась, что буду помогать маме. Но чем больше километров разделяет нас, тем лучше.

Мне всегда приходилось пробиваться сквозь неприступные стены, но самая главная непробиваемая заслонка была рядом.

Подавляя сопротивление невероятными усилиями, я окончила школу, поступила в институт, перевелась в университет, стала работать журналистом, уехала в Москву…

Даже разговор о том, что мои каштановые волосы можно перекрасить в золотые, мама восприняла с жуткой истерикой: