– Как вы правы, милый друг. Нас соседи тоже не жалуют! Постоянно норовят обозвать матерно или требуют убрать за кошками.

– Словами ругать – одно, а ядохимикатами прыскать – другое, особенно добытыми с подмосковных болот, – возразил Павел Рябчиков, отхлебывая чай.

– Фольга помогает, – со знанием дела сказала Марфа Кондратьевна. – Обклей, Павлуша, дома весь потолок фольгой. Не пожалей копеечки. Стоит рулон в супермаркете сущий пустяк, а защита какая – не пробить десятерым врагам! Истинный крест, никакая радиация сквозь фольгу не пройдет. Фольга от всяких вредных лучей защитит. Диссидентов как только не травят – и лучами, и известкой, и болотными ядами!

– А некоторые идиоты до сих пор верят, что Земля круглая! – довольно продолжил Павел Рябчиков.

– Никаких доказательств, что Земля круглая, нет. Раскрутили эту версию, вот и всё. Может, Земля плоская, как блин! – тут же согласилась Марфа Кондратьевна. – Нашей планете всего шесть тысяч лет, а ученые врут, что прожиты миллионы и что здесь жили динозавры! Ложь на лжи! Верно только по Библии!

– Правильно! По расчетам библейским, только шесть тысяч лет Земле, плюс-минус пара веков, – закивал гость. – А иное утверждать – ересь!

Он покосился на меня, но я не была готова спорить, боясь спугнуть удачу, и превратилась в молчаливого истукана.

Далее выяснилось, что Павел несколько лет провел в закрытой психбольнице, где, собственно, они с Тюкой и познакомились. А сейчас он получил степень доктора наук в загадочном учреждении, которое именовалось «Академия Плоской Земли», но вот беда, пожаловался гость, диплом этого института никто в мире не признает. При мне Марфа Кондратьевна Павла всячески нахваливала, а затем высказала мнение, что я и ее гость должны пожениться. За этим, собственно, Павел и пришел. Он сразу оживился и восторженно сообщил, что у него в спальне большая и холодная кровать.

– Только потолок иногда открывается… – предупредил он.

– Мне пора к детям! – сказала я, решив спастись бегством.

– Погодите, фольгой обклею потолок и приглашу вас к себе!

В коридоре громыхал канистрами и клял судьбу Лев Арнольдович, он привез воду на Аксинье. Больная крутила головой и тихонько жаловалась, опасливо поглядывая на сломанную хворостину в руках отца:

– У-у-у …

Закрыв за собой дверь гостиной, я принялась играть с детьми в морской бой. Увлекшись, мы и вовсе позабыли про странного гостя, а когда я вновь пришла на кухню, его уже не было, а раздосадованная Марфа Кондратьевна сунула мне счет, который принес почтальон.

Счет на пять тысяч рублей был за телефонные переговоры между Москвой и Бутылино. Марфа Кондратьевна несколько раз громко назвала сумму и окончательно окосела от злости.

– Пять тысяч рублей ты натрещала по телефону! – взвизгнула она.

Это была чистая правда.

– Замечательно, – спокойно ответила я, глядя в глаза Марфе Кондратьевне. – Будем считать, что вы заплатили мне за месяц работы с детьми!

Тюка поперхнулась, закашлялась и не нашлась что ответить. Я достала с полки ручку, бумагу и прямо на месте произвела расчет.

– Вы видите? – спросила я Марфу Кондратьевну. – Вот сумма, которую вы мне еще остались должны! Это если считать по минимальной московской зарплате няни с вычетом еды и проживания!

Тюка продолжала задыхаться от негодования, ее уши стали красными.

Я взяла счет за телефон, сложила его вчетверо и аккуратно засунула ей в карман длинной вязаной кофты.

– Теперь она точно отключит междугородку, – предупредил меня Лев Арнольдович, когда багровая от злости супруга скрылась в кабинете.