Лев Арнольдович, воспользовавшись отсутствием супруги, зачастил на десятый этаж к соседу Вахтангу Давидовичу – грузному лысоватому мужчине, похожему на взъерошенного барсука. Старый москвич с корнями из солнечной Грузии постоянно искал, где можно выпить, и выпрашивал деньги на издание своих виршей. Он тщательно скрывал инвесторов даже от лучшего друга. Сколько Лев Арнольдович ни расспрашивал, Вахтанг Давидович всегда отшучивался, опасаясь конкуренции.

Лев Арнольдович тоже баловался стихотворчеством, правда, писал в стол. С Вахтангом Давидовичем они бутылками осушали грузинские вина и армянский коньяк, а на меня бросали детей не только Марфы Кондратьевны, но и шестерых малолетних внуков старика соседа.

– Мы с Вахтангом Давидовичем приложимся к ароматной жидкости, взалкаем божественного нектара, – загадочно бормотал Лев Арнольдович. – А ты, Полина, убирай дом и за детьми прилежно следи!

Итого детей у меня становилось девять плюс Аксинья с особенностями развития.

Дочь Вахтанга Лариса до тридцати лет не была замужем, а потом встретила афганца Халила, приехавшего в Москву за лучшей долей. Афганец отрекся от ислама, за что его на родине могли убить. Семья Ларисы слыла верующей и приняла зятя-христианина, тем более что с Вахтангом Давидовичем Халил быстро нашел общий язык через любовь к горячительным напиткам. Супруга Вахтанга Давидовича страдала мигренью и за внуками смотреть не могла. Лариса и Халил частенько пропадали на заработках, пытаясь прокормить детей, которых послал им Бог: два раза двойняшек и двух погодков. Супруги ютились в тесной квартире вместе с родителями.

– Стоим в очереди на квартиру как многодетная семья, но ничего нам не дают, – сетовала Лариса, в час ночи забирая от меня сыновей.

На рассвете раздался звонок – ожил стационарный телефон, валявшийся среди блокнотов и книг в глубине коридора. Зулай позвонила из поезда, желая меня предупредить: по кодексу чести на Кавказе так обязан сделать каждый, если его земляк в опасности.

– Полина, мы с тобою родом из Чечни, мой долг – защитить тебя. Никому в семье Марфы Кондратьевны не доверяй. Хозяин дома – такой же притвора, как его сын Христофор! Сама не знаю, куда от них сбежать! Мне некуда. Я боюсь потерять ребенка рядом с дьявольским Христофором!

– Ничего, не волнуйся, Зулай, за три недели, пока вас с госпожой Тюкиной не будет, я постараюсь перевоспитать его, – пообещала я.

– Не забывай гонять детей в ванную, они не приучены к чистоте, чуть зазеваешься, они уже вшивые и с глистами!

– Неужели все так плохо?!

– Да! И с родителями такая же беда. Христофор просто исчадие ада!

– Он станет лучше.

– Не верю, Полина! Это еще никому не удалось.

– Я попробую.

– И отца его попробуй исправь. Христофор берет с него пример…

В трубке слышался стук колес, проникавший в наш разговор, но едва в него вклинился вопросительный возглас Марфы Кондратьевны, как Зулай испуганно замолчала и отключилась.

Оторвав Ульяну и Любомира от телевизора, я показала им букварь, и за пару дней мы выучили названия некоторых зверей и птиц. Дети совершенно не были подготовлены к поступлению в первый класс.

После обеда, во время которого, за неимением других продуктов, подавалась гречка, посыпанная сахаром, я украдкой делала записи в тетрадь.

«Привет, Дневник!

Я попала в удивительное место, где обитают то ли блаженные, то ли другие ментально люди. Они не признают порядок, живут в хаосе и, похоже, счастливы. Мне хочется верить, что хозяйка дома – Марфа Кондратьевна – не обманет нас с мамой и поможет переехать в Москву. В селе Бутылино, где мама ютится в коммуналке без удобств, не прекращаются угрозы. Маме не прощают рассказов о чеченской войне и погибших мирных жителях.