Его слова отчего-то сделали больно. Кольнули куда-то вглубь, кажется, в самую душу. Альба отчаянно покачала головой, зажмурилась и шепнула, взглянув на Ноа.

— Мне очень сложно.

— От чего? — глухой шелест в нависшей тишине. Беззвучная игра кадыка и желвак.

— Кажется, что я только-только начинаю понимать тебя, но в следующую секунду ты делаешь что-то такое, от чего все мои представления рушатся, словно карточный домик. А затем очередной поступок, и я уже подбираю разбросанные по земле карты. Понимаешь? — Альба пыталась найти ответы на мужском лице. — И эта игра повторяется снова и снова… Снова и снова…

Ноа разглядывал зависшие на кончиках ресниц капельки слез, в то время как его руки то сжимались, то разжимались в кулаки. Он сглотнул и прикрыл глаза.

— Я…

— Эй, есть кто?

Голос, неожиданно прозвучавший из глубины зала, испугал. Воздух, зависший между ними, дернулся, и искры, пульсирующие в тягучей тишине, исчезли. Альба смахнула скользнувшие на щеки слезы, посмотрела на Ноа и качнула головой.

— Ноа, — позвала, понимая, что ответа она уже не получит.

— Это служба спасения. Нам сказали, что здесь есть люди. Вы живы? Отзовитесь.

— Мы здесь.

Ноа крикнул в ответ и поднялся. Он склонил голову и протянул Альбе руку.

— Ноа… — она же снова шепнула.

— Нам нужно идти, Альба. Как я и говорил: все когда-нибудь заканчивается.

Их освободили через тридцать минут.

Спасатели расчистили путь и вывели их наружу. Предложили еду и воду, а еще одеяла и горячий чай, чтобы согреться. Альба, как и Ноа, отказались. Они были в состоянии вернуться домой самостоятельно, не ожидая приезда родственников.

Последствия урагана были значительными, но не настолько критичными для города, как представляла Альба, рисуя в голове страшные картинки. Утро вступило в свои права. Проглядывающее сквозь тучи осеннее солнце пусть и не грело, но окрашивало удручающую картинку яркими цветами. Только моросящий дождь напоминал о том, что природа может быть не только красивой, но и моментами опасной.

Они разошлись, едва спустившись с крыльца.

— Тебя провести? — Ноа склонил голову и посмотрел на уставшую Альбу, которая покачала головой.

— Нет. Не нужно. И спасибо тебе за все.

Он кивнул.

Они жили в разных районах. Им нужно было идти по разным дорогам в абсолютно разные стороны.

Все, что объединяло их, осталось там, за разрушенными стенами кафе.

С каждым шагом Альба ощущала непонятную тянущую боль где-то в районе ребер. Словно что-то душило ее изнутри. Стучалось и царапало кости. Она остановилась, подняла голову вверх и прикрыла глаза.

Холодные капли падали на ее горячие щеки, остужая и приводя мысли в норму. Она глубоко дышала, пытаясь собраться.

— Альба!

Услышав голос, она резко развернулась.

Смахивая капли с влажных волос, Ноа шел прямо на нее, проникая взглядом в самую душу. Он загипнотизировал, пригвоздил ее к земле, не предоставляя ни малейшего шанса убежать.

Преодолев разделяющее их расстояние, он вскинул руки, обхватил широкими ладонями женское лицо и, склонившись, впился губами в приоткрытые от непонимания Альбины губы. Все исчезло: звуки машин, голоса спасателей и шум дождя. Альба слышала лишь тяжелое, частое дыхание Ноа. Чувствовала мягкие, слегка потрескавшиеся губы, которые целовали ее, и нежные касания больших пальцев к мокрым щекам.

Оторвавшись, Ноа еще мгновение смотрел в ее глаза. На его лице не было и тени насмешки или даже улыбки. Он молча окутывал своим теплом, не обращая внимания на падающий с неба дождь. Тихо выдохнув, он бросил последний взгляд на пышные женские губы и, развернувшись, ушел.