— Телефон? — через несколько минут гнетущей тишины задала вопрос.

— Разрядился, — и кивнула, услышав ответ.

Ноа вздохнул, вытер ладонями лицо и потянулся к воде.

— Я успел отправить сообщение Эду. Написал, где мы. Он поможет, сообщит спасателям. Нужно просто подождать немного, — Альба шепнула: «Хорошо» и снова замолчала. — Если тебе нужно в уборную, иди. Я проверил, там безопасно.

Он отложил бутылку, устало прислонился затылком к стене и зажал пальцами переносицу.

— Ты спал этой ночью?

Услышав ответ, застыл, а потом медленно опустил руку. Вскинув взгляд, столкнулся с беспокойным женским. Альба заметила сеточку паутинки лопнувших сосудов, набухшие тяжелые веки и залегшие под глазами темные синяки.

— Тебе нужно отдохнуть, — она подняла руки и ухватилась за края толстовки. — И это мне уже не нужно. Я согрелась, спасибо. А ты почти голый. К тому же я помню, что и штаны у тебя были мокрые. Так можно заболеть.

Пытаясь стянуть свитер, она запуталась и, резко дернув рукой, ударила локтем Ноа. Который глухо охнул и согнулся, зажимая ладонью живот. Посмотрев на застывшую Альбу и сжимая губы в тонкую полоску от боли, он молча и предупреждающе покачал головой.

— Даже не думай, — Альба оттянула вниз свитер. — Что там у тебя?

Потянувшись к майке, она еще раз взглянула в самую глубь серого омута и аккуратно приподняла ткань. На смуглой коже от подмышки до почти самого пупка была наложена салфетка с проступающими на белой материи каплями крови. Неровно оторванная, с плохо зафиксированными краями, выглядела она плохо.

— Хотел пролезть через обломки. Но балка сдвинулась, и я немного застрял, — Альба кольнула взглядом, Ноа пожал плечами. Шепнул. — Прости.

— Я помогу.

Она сказала, то ли задав вопрос, то ли констатируя факт. Но Ноа не возмутился и даже не шелохнулся, когда холодные тонкие пальцы аккуратно снимали пластыри. Терпел и когда капли перекиси «шипели» сражаясь с кровью.

— Не могу утверждать на сто процентов, но, кажется, эта ночь отложится в моей памяти, — Альба усмехнулась, промакивая края довольно глубокой царапины.

— Планировала забыть все это, как страшный сон?

Ноа склонил голову, пытаясь рассмотреть рану. Говорил, дыша в макушку с кучерявыми волосами. Альба подняла взгляд и покраснела, смутившись слишком близкого мужского присутствия.

— Нет. Мама говорила, что у меня особенная память. Родители многому научили меня. Как вести себя в сложных ситуациях: при пожарах, наводнениях, в открытом море или в лесу. Мы отрабатывали приемы первой медицинской помощи при самых невообразимых ситуациях. Ты знал, что я могу помочь при укусе ядовитой змеи и даже знаю, что делать если в человека ударит молния? — Альба потянулась в аптечке и достала несколько «бабочек». — Так вот, мой мозг просто переполнен информацией. И я часто ездила с родителями в командировки. Очень часто… — она вздохнула, раскрыла пластырь и наклеила его на рану, соединив края. Взяла еще один. — Я видела много ужасных вещей, и искалеченных, израненных людей тоже видела… Но наш мозг удивительная штука. Он может защищать человека от психологических травм, вычеркивая какие-то травмирующие моменты из памяти. А мой мозг еще более интересен. Он посчитал, что вместо того, чтобы помнить первое катание на велосипеде, будет полезнее никогда не забывать приемы первой медицинской помощи. А еще то, что человеческая жизнь очень хрупка.

Между мужских бровей залегла морщинка, серьезный взгляд серых глаз просканировал лицо.

— Ты правда не помнишь день, когда в первый раз поехала на велосипеде?