— Помогаю. Ты ведь принимаешь помощь от других. Почему моя смущает?

Альба обернулась. Их лица оказались в предательской близости друг от друга. Ноа мазнул взглядом по едва раскрытым губам, проложил дорожку к глазам и, нырнув в них, замер. А потом грустно усмехнулся, услышав ответ.

— Потому что другие не отталкивают мою благодарность.

Он снова отвел взгляд, шепнул едва слышно: «Ладно» и промокнул Альбины волосы. Закончив, поднялся и развесил салфетки.

Стало неуютно. Альба взяла апельсин и нажала большими пальцами на тонкую пупырчатую кожуру. В воздухе сразу же распространились яркие цитрусовые нотки. Он оказался сочным. Сладкие капли ручейками потекли по женским рукам. Альба подняла ладонь и лизнула запястье. Улыбнулась, почувствовав на языке кисло-сладкую горечь.

Ноа шумно выдохнул, заставив Альбу вскинуть взгляд. Он подхватил телефон, оттолкнулся от спинки дивана и снова нажал на кнопку блокировки. А затем разочарованно опустил голову. Провел по еще немного влажным волосам рукой и оттянул рукав свитера, пряча тату на плече.

— Зачем они тебе?

Ноа обернулся. Посмотрел сначала на Альбу, которая кивнула на тату, а затем на ее протянутую руку с дольками апельсина в ладошке. Забрал фрукт, отбросил телефон на сиденье и снова сел боком.

— Все-таки не нравятся? — он положил одну ногу на диван, согнул ее и обхватил рукой лодыжку.

— Я спокойно отношусь к тату. Не считаю их чем-то предосудительным. Просто мне кажется, что для каждой татуировки должен быть веский повод. Чтобы она что-то значила, понимаешь?

— Понимаю. А себе бы сделала? — Ноа кивнул, а Альба пожала плечами.

— У меня пока не было такого повода. Так зачем их делал ты?

— Потому что я могу.

Альба хмыкнула. Она прекрасно понимала, что Ноа, как обычно, уходит от ответа. Но спорить не стала.

Странно, но ее не раздражал их разговор. Уже привычные усмешки, неожиданные вопросы и пространственные ответы не вызывали отторжения. Даже мужской голос был другим — более спокойным что-ли…

Дождь усилился. Казалось он лил с неба бесконечным водопадом. Но шум за окном заглушали частые удары испуганного сердца. Альба в очередной раз вздрогнула, когда снаружи послышался грохот, и сильно зажмурила глаза.

— Зачем ты вернулась?

Тихий голос вывел ее из пахнущих паникой мыслей. Альба открыла глаза и медленно разжала сложенные в кулак пальцы с долькой апельсина внутри. Липкий сок просачивался сквозь пальцы и стекал по тонкому запястью.

— Сглупила, — она потрясла рукой и вытерла ладонь о шорты. — Я не думала, что все так обернется.

Ноа не отступал. Сыпал вопросами, отвлекая от бунтующей за окнами непогоды, пока цепкий взгляд ловил каждую эмоцию и пытался отыскать ее глаза.

— Но не каждый будет рисковать своим здоровьем, чтобы защитить обычное кафе от потенциальной угрозы. Тем более, я знаю, что Сэм застраховал его.

Альба вздохнула и устало откинула голову на спинку дивана.

— Это сложно объяснить, Ноа… Кафе много значит для нашей семьи. Его построил мой дедушка и… — она замолчала ненадолго. Подняла голову и улыбнулась. — А ты знаешь, почему кафе называется «Double M»?

— У твоего деда были проблемы с фантазией? — Ноа хмыкнул.

Альба еще раз улыбнулась, забросила на сиденье ноги и обняла колени.

— У бабушки и дедушки не было сыновей. Только две дочери — моя мама и тетя Мэгги. Дедушка был отличным поваром и до глубокой старости работал на этой самой кухне. Он мечтал, что дело всей его жизни будет продолжено. А кафе назвал в честь дочерей — Мэгги и Мэри, — Ноа слушал внимательно, еще внимательнее смотрел. — Чуть позже мама встретила моего отца. У него была опасная профессия, его часто отправляли на разные концы страны. Когда они поженились, мама еще училась на врача, но всегда находила возможность уезжать в командировки вместе с папой. А после того, как ему предложили место в Нью-Йорке, дедушка понял, что в этот город она больше не вернется, — Альба пожала плечами. — Мама уехала, а от мечты деда осталось лишь название.