Когда подошла моя очередь, я на секунду замешкалась, какое из зол выбрать. Потому что спрашивать старались такое, что от одних вопросов становилось стыдно. Ну и «действия» тоже задавали зверские. Канкан Савичевой оказался ещё цветочками.

В общем, выбрала я «правду», уповая на совесть Крюковой, которая вечно у меня сдувала все конспекты. Но пьяная Крюкова забыла всё хорошее и, хихикнув, спросила:

– Говори правду, Элька: сколько у тебя было мужиков?

Я прямо почувствовала, как сначала побледнела, потом наоборот побагровела.

– Ну! Давай, колись! – торопила Крюкова.

Я метнула в неё злопамятный взгляд. Ну ладно же, пусть ещё подкатит за помощью.

– Нисколько, – вымолвила я, и посыпалось:

– Что?!

– Как? Ни одного?

– В двадцать один и ты ещё ни разу…?

– Нифига себе, ты – реликт!

– А что так? Больна? Религия не позволяет?

– А ты случаем не по девочкам? – поинтересовался почти голый Костя.

Я наконец посмотрела на него.

Под одеждой он оказался очень худым. И бледным. Но главное – худым. Острые плечи, выпирающие ключицы, тонкие руки, голубые вены под прозрачной кожей. Почему-то мне остро захотелось, чтобы он оделся.

– Что прицепились к человеку? – встряла Ирка. – У неё просто другие интересы.

Мне же она тихо бросила:

– Могла бы и соврать. Мы с Надюхой тебя не выдали бы.

Затем мы пошли по второму кругу.

Вообще-то я хотела тихо смыться в маленькую комнату и лечь спать – я реально устала, проторчав весь день у плиты. Но все сразу запротестовали, даже Костя. Но дрогнула я не из-за него, а из-за Надюши – та скроила жалостливое лицо и простонала:

– Эльчик, останься. Без тебя мне вообще будет плохо.

Если бы я только знала, чем всё это обернётся…

9. 9

Ирка, видать, решила отомстить Антону.

Мало того, что ему принудительно досталось «действие», потому что нерушимые правила этой издевательской игры не давали выбирать «правду» третий раз подряд. Так ещё и Ирка на нём отыгралась за свои обманутые чувства – велела эротично станцевать медлячок с... Костей.

Оба страшно возмутились – они же «нормальные пацаны», – но девчонки Иркину прихоть подхватили:

– Э-э! Стоп! Так не пойдёт! Мы делали всякую фигню, а вы хотите позорно слиться? Фу-у! Танцуйте!  Эротично! Это как карточный долг… Отказываться – зашквар! 

– Оденься, – буркнул Антон, не глядя на Костю. Тот послушно натянул джинсы.

Ирка врубила старенькую песенку «Это по любви».

Наблюдать за ними было очень забавно. Под мурлыкающее «поцелуями нежными ли, нижними ли…» оба неуклюже топтались на месте, сбивались с ритма, не знали, куда пристроить руки, кривились, морщились, особенно Антон. А Ирка подбавляла масла в огонь:

– Ближе! Теснее! Нежнее! Страсти! Больше страсти!

Все со смеху покатывались. Правда мне веселье немного портило ожидание – я опасалась, что там ещё взбредёт в дурную голову Крюковой, когда настанет моя очередь.

И, как оказалось, не зря…

Ненормальная Крюкова отмочила такое, что я даже предположить не могла. Да никто не мог, но все, сволочи, заулюлюкали и с азартом поддержали её дикую затею.

Как и Антону, мне после двух «правд» выпало «действие».

– Элька должна одеться откровенно, ну типа как проститутка… накраситься поярче, выйти на улицу и в таком виде дефилировать вдоль дороги… пока кто-нибудь на неё не клюнет.

Я возмущалась ещё яростнее, чем парни, на что мне хором отвечали: все позорились, и ты должна.

Я взывала ко всем чувствам Крюковой разом, уговаривая её изменить задание.

– Ты с первого курса выезжаешь на моих конспектах! Совесть поимей! И нам ещё ведь год учиться, ты подумай хорошенько. Ну, серьёзно, не будь такой дурой. Ну, пожалуйста!