Это я просто неудачно попала. Геннадий Викторович временами страдал от избытка желчи и в такие моменты щедро изливал её на каждого, кто будет рядом. На звонок Игоря он тоже отреагировал остро – рассердился, что я не выключила телефон и теперь из-за этого он сбился и все мысли потерял.

Так и хотелось поддакнуть ему: я тоже все мысли потеряла.

Но разумно промолчала, терпеливо выслушала его брюзжание и почти без потерь была отпущена на волю.

Писать диплом у Стрекалова – это дикий стресс, что правда – то правда. Но зато потом, на защите, он своих не трогает, это всем известно. А вот чужих подопечных гоняет в хвост и в гриву. И заваливает как нечего делать.

Игорь снова перезвонил, когда я спускалась по лестнице. На этот раз я приняла вызов.

Я извинилась за то, что не смогла ответить сразу, он – за то, что долго не давал о себе знать.

– Увидимся? – спросил он. Мне показалось, с надеждой.

На этот раз мы условились просто погулять по бульвару Гагарина. Днём – это он сам предложил. Мне показалось, что он таким образом дал понять, что мне опасаться нечего, в плане приставаний. Хотя я и так не опасалась, ничуть.

22. 22

Я здорово опоздала, хотя ненавижу опаздывать. И ведь вышла вовремя. Но снег, гололёд, пробки… Неповоротливый троллейбус еле дополз до нужной остановки, а я дважды набила Игорю эсэмэску.

Оба раза он ответил: «Я жду».

Он и правда ждал и, очевидно, давно. На тёмных волнистых волосах уже шапкой улеглись снежинки. Он стоял у перехода, в чёрном кашемировом пальто чуть выше колена, в красивых и дорогих туфлях на тонкой подошве, и зябко ёжился.

Он модник, улыбнулась я, глядя на него издали. В такую погоду люди носят куртки на меху, шапки, тёплую обувь. Хотя, может, Игорь просто не привык ходить пешком. Нос у него покраснел, а губы наоборот побледнели.

Увидев меня, он пошёл навстречу, радостно улыбаясь. А я наконец поняла, кого он мне так сильно напоминает. Конечно же, Йона Гриффита! Ну просто одно лицо.

За пазухой у Игоря оказалась одинокая роза.

– Глупо, конечно, но так хотелось тебе подарить цветы… А букет под пальто не уместился бы, – смеясь, сказал он.

Гулять мы не стали – я пощадила Игоря, у него уже зуб на зуб не попадал. Мы завернули в бельгийскую пекарню, там было тепло и вкусно пахло сдобой. Он отогрелся, повеселел. Стал развлекать меня историями всякими, уж не знаю, реальными или вымышленными. А потом я всё испортила…

– Игорь, а почему ты не звонил? Ни разу почти за целую неделю…

Наташка меня подучивала, что подобные вопросы на той стадии, когда отношения только строятся, задавать нельзя. Так и говорила: «Вначале проглатывай всё и делай вид, что веришь каждому слову. Никаких упреков и претензий. Иначе его это отпугнёт. А вот потом, когда он привяжется, тогда и прижмёшь к стеночке…».

Но я, очевидно, оказалась необучаемой…

Игорь юлить не стал, хотя я думала, что он начнёт сейчас ссылаться на работу или какие-нибудь проблемы. Но он, с минуту помедлив, произнёс:

– Я думал, надо ли мне всё это… Прости...

И посмотрел на меня так, будто ждал приговора.

– Что – всё? – включила я дурочку, хотя интуитивно поняла его.

– Ты прости, Элина, но… мы же не всегда сразу понимаем, что чувствуем к человеку, чего хотим на самом деле… Чего ждём… Лёгкую интрижку или настоящие отношения. Вот и мне надо было разобраться в себе.

– И к какому выводу ты пришёл?

– Ну я же здесь… – улыбнулся он. – Чуть не околел вон. Такого со мной не бывало… ну лет двадцать точно. А если серьёзно, я все эти дни только о тебе и думал. Скучал очень. Так, может, это и есть то самое, настоящее?