Как вообще все это запомнить? Кому из людей хватило бы мозгов на такое?

– Погоди, погоди… Постой, повтори еще раз…

Ворота снова загрохотали – этот удар оказался еще яростнее прошлого, печать вдруг разорвалась, а у Сюань Цзи загудело в голове – словно лопнувший ярлык печати был на самом деле его собственным черепом. Острая боль пронзила виски.

– Быстрей! – громко крикнул голос.

В царившей неразберихе Сюань Цзи сам не знал, что именно произносит, – очевидно, ту самую непонятную вереницу фраз, но губы и язык как будто обладали собственной мышечной памятью, и он слово в слово воспроизвел всю последовательность странных заклинаний, словно проделывал это сотни раз. Печать вспыхнула ярким пламенем, и края разрыва снова соединились. Как только печать восстановилась, невыносимая головная боль Сюань Цзи тут же прошла. Он инстинктивно еще несколько раз пробормотал заклинания.

Яростный стук прекратился. На печати остался потрепанный след от ее восстановления. Прошло совсем немного времени, а вся спина Сюань Цзи взмокла от холодного пота, он еле стоял на ватных ногах. Теперь в темноте из-за железных ворот доносилось лишь усталое прерывистое дыхание.

Сюань Цзи довольно долго медлил, но потом наконец осторожно спросил:

– Так что происходит?

По ту сторону ворот наступила тишина. Спустя целую вечность слабый мужской голос ответил:

– Возвращайся в мир людей.

Сюань Цзи был потрясен – он меньше всего ждал услышать чистейший путунхуа, и теперь, когда неизвестный перешел на современную речь, чем больше Сюань Цзи слушал его, тем более знакомым казался голос. Не дожидаясь, пока Сюань Цзи опомнится, мужской голос горько усмехнулся:

– Вернешься – поешь как следует.

Да он издевается!

Взбешенный Сюань Цзи уж было собрался прибегнуть к тому, что у него получалось лучше всего – то есть обложить незнакомца отборной бранью, – но тут его вдруг как громом поразило.

Человек всегда слышит свой голос иначе, чем все остальные. И лишь когда Сюань Цзи услышал последнюю, так возмутившую его фразу «Вернешься – поешь как следует», до него дошло, почему мужской голос показался ему хорошо знакомым – из-за железных ворот до него доносился его собственный голос!

От изумления он как будто оступился – и проснулся в самолете.

Пару секунд он пребывал в оцепенении, а потом схватил карманный блокнот и, пока воспоминания о сне не развеялись, стремительно нарисовал печать с ярлыка на воротах. Затем он открыл «Записки о тысяче демонов» и посмотрел на рисунок.

В этот раз справочник не замедлил с ответом. Подпись под знакомым изображением гласила: «Печать Нирваны».

«Название многообещающее», – подумал Сюань Цзи в ожидании подробного комментария.

Ожидание затянулось. Подробного комментария в «Записках о тысяче демонов» так и не появилось.

Эта потрепанная книженция все-таки снова подкачала – как всегда. Делать нечего, Сюань Цзи привычно вздохнул и собрался было закрыть справочник, как вдруг глаза его широко распахнулись: впервые на страницах «Записок о тысяче демонов» возникли слова, не имеющие никакого отношения к пояснениям.

На чистом листе показался текст: «Ежели узришь печать Нирваны, знай – Камень Нирваны разбит. Берегись – близится твой смертный час».

Сюань Цзи глазам своим не верил. Хотя слова звучали туманно – нирвана то, нирвана се, – общий их смысл Сюань Цзи уловил: то было проклятие, направленное на него!

Будто опасаясь трепки, «Записки о тысяче демонов» тут же исчезли из его поля зрения. Как Сюань Цзи ни пытался открыть их снова, книженция прикинулась мертвой и не откликалась.