Но, вздохнув, я пошла к двери, готовя очередную речь. Но на пороге стоял Александр Венедиктович. Я подозрительно прищурилась, надеясь, что хоть он не претендует на руку и сердце.

- Илона, - сказал он, - ты карту просила.

- А у вас есть?

- Я сделал. Наброском, правда, но разобрать можно. Я пройду?

- Конечно, - открыла я дверь шире.

Александр Венедиктович улыбнулся и, пройдя, устроился на стуле, при этом разложив на столе обычный белый лист. Я заглянула через плечо своего гостя и удивилась:

- Обалдеть! Как будто на компьютере рисовали.

- Толкиен карту Средиземья не на компьютере рисовал. В этом нет ничего сложного, - начал показывать он мне маршрут, заботливо помеченный стрелочками. - Кстати, километра четыре можно и на машине проехать, дорога там приличная. А дальше только пешком, но при этом осторожно. Там всегда была болотистая местность, не удивлюсь, если болото разрослось. Можно, конечно, с другой стороны зайти, но это получится крюк в сорок километров. И ты бы туда не совалась. Впервые в Карелии?

Я кивнула и ответила:

- Ну да.

- Милая, это не Москва. Это природа в чистом виде, а она бывает опаснее всего, созданного человеком.

Александр Венедиктович поднялся, сделав еще несколько пометок на своем рисунке, и уже возле двери заметил:

- Илона, люди не глупы. Зачем вы с Маратом притворяетесь любовниками?

А он точно картограф, а не следователь на пенсии? Пусть легенда наша и хромая на обе ноги, но главное, чтобы Валера поверил и оставил меня в покое.

- Мы просто не хотим сглазить наши зарождающиеся чувства, - ответила я со всей серьезностью.

- Не играй с огнем, Илона, - напутствовал меня напоследок Александр Венедиктович.

И что тут сказать? Это была забота или угроза? Вроде звучало вполне дружелюбно, но кто знает, кто знает...

До ужина я рассматривала карту на столе, для надежности сфотографировала ее, а потом завалилась на кровать с книжкой. Текст меня интересовал мало - страницу я не перелистывала час, наверное.

Нет бы отдохнуть, за малиной сходить там, подышать свежим воздухом, а я все равно думала, как разворошить какое-нибудь дерьмо. Может, кучки и нет, конечно, но покопаться желание есть.

Ну чуйка у меня, почти паучья. И в этот раз я вряд ли ошибаюсь. А если и ошибаюсь, то только от безделья.

Ладно, пора собираться на ужин. Надеюсь, Марат додумается зайти, чтобы закрыть комнату. Я не ошиблась. Только успела натянуть футболку и потянулась за спортивными штанами, мурлыча что-то вроде «Владимирский централ, ветер северный...» себе под нос, хотя сама не понимала, что меня подвигло на это исполнение, как услышала сзади:

- Дверь открыть сложно?

Нет, ну как он так бесшумно ходит? А если бы я совсем голая была?

10. Глава 9

Марат

Я чувствовал себя гвардейцем-панфиловцем в боях за Москву. Но, наверное, и там было легче, чем с этой несносной журналисткой. Определенно, имя Варвара ей подошло бы больше. Я сомневался, что фортель с ключом остановит эту безбашенную женщину, но хоть задержит или даст понять, что я с ней не в игры играю.

В какую, черт возьми, деревню? Какая ведьма? При чем здесь смерть питерской журналистки?

У меня и без этих порывов любопытства дел хватает. А сейчас еще Илона дверь не открывает. Неужели сбежала? Нет на нее кнута и еще одного кнута.

Я нажал на ручку. Конечно, открыто. И я почти поверил, что все-таки у журналистов есть какое-то чутье. Илона пританцовывала, вертя - ну да, зад у нее не костлявый - симпатичной филейной частью, причем полуголой. И при этом напевала она, кажется, Круга. Сразу я разобрал концовку «Владимирского централа», а потом неожиданно понеслось «А сечку жрите, мусора, сами...»