– Да, отец, как скажете, – я послушно поклонилась и вышла.

Чтобы оказаться подхваченной за талию и вжатой в стену соседней комнаты.

– Вот мы и встретились снова, дорогая моя невеста… – шепот ожег ухо.

Твердое и местами даже… ой-ей, слишком твердое тело прижалось ко мне. Жаркое дыхание вызывало неприятный озноб и желание съездить кому-то по физиономии. Но шевельнуться и даже толком ответить мне не дали. Сильная рука сжала плечо, поглаживая большим пальцем горло, а губы накрыло поцелуем.

К горлу подступила муть. Потому что вот это все – брутальный мачо нежно фиксирует тебя у стеночки и страстно целует, а ты млеешь, растекаешься тряпочкой и жаждешь сорвать с него одежду – это не про меня. Чужой поцелуй нес привкус крови и пепла. Мне казалось, что этот запах забил мне ноздри. Меня не целовали – меня как будто наказывали за что-то, прикусывая губы, жадно вторгаясь в рот, не стремясь покорить, а лишь прогнуть. И было это вовсе не приятно и страстно – а гадостно, да так, что захотелось немедленно дезинфекцию провести!

Чужая нога попыталась втиснуться между моими, дергая ткань юбки, вторая ладонь легла чуть ниже талии, сминая ткань. Я дернулась, распахнула глаза – и встретилась взглядом с чужими, черными-пречерными, с легкой безуминкой. Или… не очень легкой. Да уж. Чего-то они тут нюхают, не иначе…

И вдруг виски прошило болью, дернуло, а мне в голову словно картинка прилетела… Такое я только в самой больной фантазии земного извращенца могла бы увидеть, не иначе!

Тошнота-таки подкатила к горлу – уж простите, сиятельный лорд, неустойчивая психика и плохой вестибулярный аппарат вашей невесты! – и я только успела, что вывернуться все-таки и… кхм, осквернить пол в комнате остатками своего немудрящего завтрака.

– Ах ты!.. – В голосе мужчины звучала злость. Холодная, склизкая.

Я только теперь, вытирая рот рукой, заметила, что жених внешне очень хорош собой. Золотистый блондин с правильными породистыми чертами лица, чуть крупноватым носом и капризным изгибом губ. Сейчас же лицо «принца» из сказки было некрасиво перекошено.

– На завтрак было что-то несвежее, милорд, – пискнула, пытаясь подняться.

Воздух вокруг затрещал, забурлил, заискрились фиолетовые разряды… И двинулись в мою сторону. Не знаю, чем кончилось бы дело – слабенькая и опустошенная, я не соперник этому садисту недоделанному! Сердце гулко бухало в груди, а ноги буквально отнимались, но дверь распахнулась – и на пороге появился папочка.

Похоже, преждевременная кончина дочери в его планы не входила. Осмотрев брезгливо нашу диспозицию, он лишь повел ладонью – и разряды схлопнулись.

– Мне нужен внук, Дерейн, – уведомил холодно, – возьми себя в руки, женщины слабые и нервные существа, тебе ли не знать.

Меня трясло. Причем если тело – от ужаса, то мою собственную душу – от ярости! Тут не просто скалка плачет, тут нужно что-то повнушительнее, вроде гранатомета!

– Дочь, в комнату, – скомандовал как собаке.

Но сейчас я была только рада убраться.

Прочь, прочь как можно скорее! Только даже когда заперлась в своем девичьем царстве, меня ещё долго преследовал обжигающий и мрачный взгляд черных глаз, на дне которых тлело неприятное предвкушение.

Именно тогда я поняла, что лучше буду нищей побирушкой, чем останусь здесь.

«Ты будешь моей! Ласковой нежной, покорной женушкой!»

Липкие прикосновения, беспомощность, страх. Так? Нет! Обойдетесь, господа, чесоточного порошка вам в штаны!

На этой воинственной ноте меня резко выкинуло из сна. Со сдавленным криком, вся в поту, сминая пальцами простынь, я проснулась в собственной постели на чердаке. За окном занимался рассвет нового дня. Это был лишь сон о прошлом. Просто ещё один сон, пусть и не самый удачный. Они не найдут меня. Я смогла обхитрить, исчезнуть, раствориться. Надеялась, но не слишком рассчитывала, что меня признали погибшей.