– А в глаз? – напыжился Никита.

Его угрожающий вид подействовал на парня отрезвляюще. Адам предусмотрительно подался назад.

– Никит, ты бы сказал ему, чтобы проваливал, – попросила Евгения.

– Изыди, сатана! – внушительно громовым голосом произнес Никита и с вершины своего величия осенил его крестным знамением.

– Мы еще поговорим! – шикнул на прощание Адам.

И направился к своему «Мерседесу».

– Кто он вообще такой? – снисходительно спросил Никита.

– Да проходимец, ваше святейшее высочество, – усмехнулась Евгения.

– Если уже высочество, то еще не святейшее, – усмехнулся он.

– Но ты же к этому стремишься.

– Нисколько... Говорю же, эксперимент был...

Они неспешно направились в сторону парка. Лето, тепло, суета остались где-то позади, у станции метро, впереди приятная сень парковой зоны. И мороженое с Никитой неплохо было бы поесть, и на карусели покататься – почему нет?..

– Народ по натуре своей темный, на любую блажь может повестись. Хотел доказать, что на любую, кажется, доказал...

– Доказал, – улыбнулась она. – Если кришнаитку в свою веру обратил, то с остальными точно справился...

– Да нет, на кришнаитку-то как раз легче всего воздействовать. Если бы это был этнический социум, ну, индианка, впитавшая веру с материнским молоком, тогда можно было бы сказать без ложной скромности, что я великий миссионер. А это русская баба с пустой головой, в которую можно напихать все, что угодно. У нее нет корней, а хочется чего-то глубокого, вечного. Вот она и мечется. То Харе Кришна, то харя моей вешалке... Многие сейчас мечутся по жизни, не зная, к каком берегу прибиться. Любому поверят, кто красное словцо двинуть может... Вера людям нужна. Серьезная, основательная вера в Христа. Вера истины и вера предков. Вот это монолит, вот это основание, такой глыбы никаким красным словцом не сдвинешь... Я тебя еще не утомил?

– Ты диссертацию уже начал писать?

– Нет. А зачем?

– Ну, кандидат философских наук – это же звучит.

– А мне одних звуков мало. Мне нужно так, чтобы в руках подержать... Нет, я, конечно, верю в платоническую любовь... Ничего, что я начал во здравие, а закончил про любовь?

– Я смотрю, настроение у тебя веселое? – задорно улыбнулась Евгения.

Никита был старше ее на два года. Видный парень, праздничный, юморной. Он ей нравился, но тем не менее влюбляться в него она не собиралась. Да и он, судя по всему, был далек от этого.

– Я бы сказал, божественно веселое, – улыбнулся Никита. И, спохватившись, спросил: – А куда мы идем?

– В парк. Куда ноги несут, туда и идем... Или домой пойдем?

– Домой? – задумался Никита. – А что там делать?

– Вот и я говорю, что там делать?

– На лодке бы хорошо покататься.

– Я «за»!

– Только давай за Катькой зайдем. Она ж меня убьет, если узнает, что мы без нее катались...

– Давай зайдем, – легко согласилась Евгения.

Она уже месяц не видела свою школьную подругу, хотя жили они неподалеку друг от друга.

Но Кати дома не было. И родителей тоже.

– Странно, была дома... А предки только вечером будут...

– У меня тоже дома никого нет.

– Но у тебя музыки такой нет, как у меня...

– И что у тебя за музыка?

– Если ты хочешь, то тяжелый металлический рок...

– Только этого не хватало!

– Тогда танцевальная. «Аce Of Base», тебе понравится... Как насчет выпить?

– Ты меня уже и спаиваешь? – развеселилась Евгения.

Она сто раз была в этой квартире и даже сейчас, без Кати, чувствовала себя здесь как дома.

– Ну, если ты от кофе запьянеешь, тогда да...

– Только кофе? А покрепче?

– Есть и покрепче. Коньяк. Но, во-первых, мне самому мало будет...