В Писании весьма часто употребляется такой образ речи, когда говорится не только о таких происшествиях, которые непосредственно следовали друг за другом, но и о таких, которые были по истечении многих лет. Так, когда ученики приступили к Иисусу, сидевшему на горе Елеонской, и желали узнать от Него и об Его пришествии, и о разрушении Иерусалима (а вы знаете, какое расстояние времени между этими двумя событиями), тогда Он, кончивши речь о разорении иудейской столицы и переходя к концу мира, присовокупил: тогда и сия будут. Словом – тогда – Он не смешивал времена, но означил только то время, в которое произойдет кончина мира. Точно так же употреблены и здесь слова: во дни оны. Евангелист указывает этими словами не на те дни, которые непосредственно следовали, но на те, в которые должно было случиться то, о чем он намеревался говорить. Но почему, скажешь ты, Иисус пришел креститься спустя тридцать лет? Потому, что после этого крещения Ему надлежало уже упразднить закон. Чтобы не сказал кто-нибудь, что Он потому отменяет закон, что не мог исполнить его, Он во всей точности исполнял его во все продолжение того возраста, который обыкновенно способен ко всяким грехам. Не во всякое ведь время все страсти действуют в нас; но в раннем возрасте обыкновенно бывает больше неразумия и малодушия, в последующем сильнее действует похоть, а далее, в следующем возрасте – любостяжание. Потому-то Христос, прошедши чрез все эти возрасты и во всех их исполнив закон, тогда уже приходит к крещению, чем и заключил исполнение всех заповедей. А что крещение было последним из дел законных, выслушай Его слова: тако бо подобает нам исполнити всяку правду (Мф. 3, 15). Смысл этих слов таков: мы все предписанное законом исполнили, не преступили ни одной заповеди; и так как остается только одно крещение, то и это нам должно присовокупить, и таким образом исполним всякую правду. Под правдой Он разумеет здесь исполнение всех заповедей. Отсюда видно, для чего Христос приступил к крещению. Но почему вздумалось Иоанну крестить? По свидетельству евангелиста Луки, не сам собою сын Захарии приступил к крещению, но по возбуждению Божию: бысть глагол Господень к нему (Лк. 3, 2), то есть повеление Божие ему. И сам Иоанн говорит: пославый мя крестити водою, Той мне рече: над Негоже узриши Духа сходяща как голубя, и пребывающа на Нем, Той есть крестяй Духом Святым (Ин. 1, 33). Для чего же он послан совершать крещение? И это опять объясняет нам сам Креститель, говоря: аз не ведех Его, но да явится Израилеви, сего ради приидох аз водою крестя (Ин. 1, 31). Но если одна эта причина, то как же евангелист Лука говорит: прииде во страну Иорданскую, проповедуя крещение покаяния во оставление грехов (Лк. 3, 3)? Крещение Иоанново не давало прощения грехов. Это последнее было даром крещения, после данного нам. В нем мы спогреблись со Христом; в нем ветхий наш человек сораспялся со Христом; а прежде Креста Христова нигде не видно отпущения грехов: оно везде приписывается Крови Его. И апостол Павел говорит: но омыстеся, но освятистеся не крещением Иоанновым, но именем Господа нашего Иисуса Христа, и Духом Бога нашего (1 Кор. 6, 11). И в другом месте: Иоанн убо проповедал крещение покаяния, – не сказано отпущения, – да во Грядущаго по нем веруют (см.: Деян. 19, 4). Да и каким бы образом могло быть отпущение грехов, когда еще ни жертва не была принесена, ни Дух (Святой) не сходил, ни грехи не были заглаждены, ни вражда не пресеклась, ни проклятие не уничтожилось?