Упорно предполагалось, что та располнела и подурнела, превратилась в такую типичную тётку. И дело даже не в обычно прилагаемым к этому образу застиранном домашнем халате и навеки пропитавшем запахе жареной рыбы и кислых щей. Внешнее не столь уж и важно. Но со временем разрастается и проявляется острее то, что скрывалось внутри. И на лице отражается, в том числе. А внутри у Лили прятались не самые возвышенные качества и эмоции.

Но, возможно, Алёне просто так казалось. Тогда. У неё же было очень весомые причины для неприязни. А так легко видеть то, что хочется видеть, и не замечать остальное, идущее вразрез с заранее сложившимися ожиданиями или предвзятым отношением.

Однако и сейчас полностью избавиться от неприязни никак не получалось, хотя Алёна больше не та взбалмошная девочка-подросток с кашей в голове, саднящей раной на сердце и эмоциями, бьющими через край. Всё давно-давно перегорело, переболело, остыло, и даже, пожалуй, замёрзло, покрывшись толстой коркой льда. Она прекрасно научилась держать себя в руках, да так, что иногда казалась окружающим чересчур неприступной, бесстрастной, приземлённой.

Ну и пусть!

Дом, к которому они подъехали, был из разряда продвинутых новостроек. Не элитный, конечно, но и не стандартный муравейник, попытавшийся вместить в себя максимальное количество квартир и жильцов. Закрытый ухоженный двор со своей детской площадкой и парковкой. А Глеб работал в территориальном управлении РЖД и на довольно солидной должности. И это было так странно ‒ сопоставлять их прошлых и нынешних, даже саму себя, не говоря уже про Глеба и Андрюху Шарицкого. А чем занималась Лиля, Алёна то ли прослушала, то ли речь об этом так и не зашла.

Квартира оказалась большой и просторной, судя по габаритам прихожей, и наверняка не той, в которую Глеб с семьёй съехал от родителей, скорее всего, купленной не столь давно. И обставлена она была с определённым вкусом и стилем. Возможно, даже дизайнер поработал. Или это Лиля сама?

‒ Лиль, ты где? ‒ захлопнув дверь, крикнул Глеб. ‒ Мы пришли. И я тут не один, ещё и вместе с Димкой. И не только. ‒ И воодушевлённо добавил, заметив возникшую в прихожей жену: ‒ Представляешь? Возле университета столкнулись с Алёной.

‒ С кем?

Лиля появилась не со стороны кухни, скорее всего, вышла из комнаты, уточнила недоумённо. Неужели не помнила?

Помнила. Ещё как. Скользнула взглядом по сыну, по мужу, и упёрлась в Алёну. И узнала.

Брови приподнялись, глаза распахнулись, а губы плотно сжались, заставив затвердеть по-прежнему круглые щёки.

Она не подурнела и не располнела. Ну, может, прибавила несколько лишних килограммов, но те её не портили, делая ещё более фигуристой и статной. Быть худышкой Лиле бы точно не подошло, а так ‒ самое то.

‒ Добрый вечер! ‒ вежливо выдала Алёна.

‒ Да, добрый, ‒ подтвердила Лиля, качнув головой.

Цепкий настороженный взгляд попытался проникнуть в сознание, прочитать мысли, выяснить определённо и сразу, с какой целью явилась гостья.

Да чисто из любопытства. Посмотреть, чем это может обернуться, но без расчёта на какой-то особый эффект.

А Глеб всё говорил, выкладывая подробности встречи, и при этом тепло и довольно улыбался ‒ он действительно был рад. Забрал у Алёны пальто, распорядился:

‒ Ты, давай, проходи. В комнату. Сейчас поужинаем, чаю попьём. ‒ Потом развернулся к жене. ‒ Лиль, может, в магазин надо? Торт там прикупить, или чего. Вон Димка, пока под рукой, быстренько сгоняет.

Лиля равнодушно пожала плечами.

‒ Хотите торт? Так конечно.

Алёна не вмешивалась. Во всех этих фразах наподобие «Ой да ладно. Ну что вы? Зачем так суетиться ради меня?» одно бессмысленное кокетство.