– Феликс, – окликает меня Морозов, открыв дверцу рядом с водителем. Запрыгиваю запросто. В машине пахнет кожей и неуловимо женским парфюмом. А сзади виднеются два детских кресла. Семейная тачка, ясен пень.

– Где бы нам пожрать, бро? – спрашиваю в надежде. Шарю жадными глазами по мелькающим вывескам. Вроде какой–то кабак только что проехали.

– У нас поешь. Лера стол накрыла. А я ключи нашел… – косится Тимофей и на ближайшем светофоре, сворачивает в небольшой переулок вдоль домов сплошь засаженный клумбами.

– Какие еще ключи? – роняю отрывисто. Голова за день не соображает ничего.

– От дома, что мы утром смотрели. Хозяева предложили тебе пожить там. Понравится, купишь. Нет, за аренду заплатишь. Никто ни к чему не обязывает, – Морозов тормозит тачку около высоких кованных ворот. Родительский дом. Я помню. На первом курсе мы здесь отмечали Новый год. И понесла же нас нелегкая почти за сотню километров в Шанск!

Ворота медленно открываются, пропуская нас внутрь. Красивый двор с ландшафтным дизайном, перестроенный дом. Мне он другим запомнился.

Вместо сухонькой мамы Фея на крыльцо выходит длинноногая красотка. А вслед за ней из дома вылетают девчонки. Розовощекие, пухлые. С хвостиками на макушке. Быстренько спускаются по ступенькам вниз и бегут к отцу.

– Папа! Папа!

И только потом замечают меня. Обняв Фея за ноги, прячутся. Одна совсем не смотрит, а другая, выглядывает хитренько.

– Давайте знакомиться, – присаживаюсь на корточки. И сам себя ругаю последними словами. Знал же, что у Морозова двойня, и даже шоколадки купить не удосужился. – Как вас зовут?

– Анечка и Аленка! – сообщает та, что побойчее. И обе девчонки как маленькие обезьянки, карабкаются к отцу на руки.

Тимофей подхватывает обеих сразу. И тот час же маленькие ручку начинают борьбу за главный приз. Кто обнимет папу.

А меня внутри колпашет от зависти. Аж узел тугой завязывается.

«Тебя тоже когда–то жена встречала со службы. И дочка верещала от радости, – напоминаю самому себе. – А ты все похерил, дурак. Так и будешь жить до старости один и помрешь в доме престарелых».

– Проходи, дорогой. Чувствуй себя как дома, – счастливо смеется Морозов, вместе с дочками поднимаясь по ступенькам. – Покормишь нас? – спрашивает жену. И поставив обеих дочек на ноги, распахивает дверь. – Давай, Феликс, накатим за встречу и о делах перетрем.

Почти сразу же мы остаемся за накрытым столом одни. Лера с детьми уходит на второй этаж и время от времени сверху слышатся топот маленьких ножек и смех.

Тимофей разливает по пузатым бокалам коньяк и в подробностях рассказывает обстановку в городе.

– Короче, я понял, Шанск – идеальное место… – вгрызаюсь зубами в куриную ножку. И мне кажется, я ничего вкуснее не ел на свете.

– Издеваешься, что ли? – хмыкает Фей, натыкая на вилку тонкий ломтик мясной нарезки. – У нас все как у всех. Только в меньших масштабах. И преступность есть, и коррупция. И Дрозд, сука. Вечно на меня доносы пишет. Все не может успокоиться.

– Что так? – поднимаю глаза. – В чем обвиняет?

– Да у нас с ним с детства вражда. Поэтому прибадывается по любому поводу. Все никак простить не может, что я его ларьки снес.

– Ну такое не прощается, – фыркаю я и мы с Феем ржем в голос.

– Тима, – входит на кухню красавица Лера. – Ты про свалку расскажи, – напоминает, норовя выскользнуть с кухни.

– Спят? – осторожно интересуется Фей.

– Спят, – привычно кивает ему жена.

– Посиди с нами, Лера, – берет он ее за руку и усаживает рядом.

А мне на ум приходит девчонка, с которой тусил в Горной деревне. Вот ее бы найти и жениться. Запала мне она. Ох, запала!