— Наконец-то, Кариш, — родной голос без ножа режет. Лезвием по перепонкам проходится и в сердце острием входит. Мне словно удавку на шею набрасывают и затягивают с каждой секундой туже. — Я волновался. Мы можем поговорить?

Поговорить? Возмутительная наглость. Даже слов не нахожу приличных, чтобы ответить. В горле ком собирается, а на глаза слезы наворачиваются, так что приходится моргать чаще, чтобы не разрыдаться в машине. Тимур тоже удивительно затихает. Музыку выключает, понимая, что у меня важный разговор. Мы сворачиваем во двор. Я жестами показываю, как проехать в паркинг. Мое место свободно, я пальцем вывожу на панели цифры, а у самой пульс шкалит.

По-хорошему мы должны с Лёшей сесть за стол переговоров, чтобы просто разобраться, понять, в какой момент все пошло не так. Разойтись на нейтральной ноте. Но я не могу. Стоит о нем подумать, как память подбрасывает их поцелуй с Катей, и это зрелище меня уничтожает. Спрятаться хочется так далеко, чтобы не достали больше никогда. Но я знаю, что сейчас от меня не будет толку: я так и продолжу кричать на Лёшу, называть его последним мудаком и указывать на дверь. А еще чем-нибудь швыряться в его сторону. Потому что я не знаю других способов выпроводить человека из квартиры. Можно, конечно, встретиться на нейтральной территории, но там разговора по душам не выйдет. Мы опять поскандалим, только будем громко шептать и перебрасываться завуалированными шпильками, проверяя, чья больнее уколет.

— Нет, — выдавливаю из себя коротко и сбрасываю вызов. Перевожу телефон в беззвучный режим. Лёша звонил с неизвестного номера, купил вторую симку, чтобы связаться со мной? Зря. Мне несложно и этот номер в блок отправить.

— Все в порядке? — Тимур глушит двигатель и отстегивает ремень. Я же просто глубоко дышу. Пошевелюсь — и точно разрыдаюсь.

Обида гложет. Терзает сознание, которое не готово с ней справляться. Исчезнуть бы. Забыться. Мозг отключить, а вместе с ними и чувства. Чтобы больше не думать ни о чем, не анализировать. Провалиться в пропасть и лететь, считая секунды, которые в бесконечность сольются. И не вспоминать, как было хорошо и как омерзительно стало.

И в квартиру возвращаться не хочется. Потому что там все еще напоминает о Лёше. Он одежду не всю забрал. Комната его парфюмом пропахла, в ванной стойкий запах пены для бритья. После его звонка это будет контрольным в голову. Я не выдержу. Мне нужно переключиться.

Способ приходит сам собой. Ровно в тот момент, когда ладонь Тимура легонько сжимает мое плечо. Клин клином вышибают. Пусть больно, пусть неправильно, пусть не вовремя. Но я не готова бороться правильными методами. Мне нужна экстренная помощь.

Смотрю на обеспокоенное лицо Тимура. Оно совсем рядом. Он по глазам моим рыщет, словно в зрачках ответ написан. Хотя, может, и написан, но точно зашифрован. Щеки обдает его горячим дыханием, и я решаюсь на безрассудство:

— Поцелуй меня, — не прошу — молю, но так тихо, что сама себя едва слышу.

5. Глава 4

Три секунды. Они в вечность для меня сливаются и обрываются очень резко. Потому что Тимур не спрашивает, уверена ли я, не передумала. Ему вообще уточняющие вопросы не нужны, потому что губы касаются моих. Мягко, но требовательно. Он изучает, скользит неторопливо, языком ведет, и меня взрывает.

Только сейчас понимаю, что не могу вспомнить, когда мы с Лёшей занимались сексом в последний раз. На контрасте жарких поцелуев Тимура это выглядит отвратительно, и я кладу ладонь на его грудь, но не отталкиваю. Слушаю, как разгоняется сердце. Желание вспыхивает, как только моя нижняя оказывается в плену его зубов. Осторожно, но ощутимо, чтобы прошибло, чтобы механизм запустился, чтобы не осталось возможности откатить все назад.