- И ты только сейчас мне говоришь об этом?!
- Слушай, Таиров, ну, чего ты орешь? Обороты сбавь, а?
И правда. Чего ору? По привычке, наверное. Я всегда ору. Когда возмущен или когда, например, кто-то портачит в офисе. Психологи утверждают, будто ор – это последнее дело, слабость. Черта с два. Обычная черта характера. Кому-то, чтобы выплеснуть эмоции, надо выплакаться, кому-то поорать. Все. Никаких тайных смыслов.
Выдохнул. Но сжавшаяся внутри пружина не разжалась. Я устало опустился на кресло, размышляя, что делать. Практически тут же на плечи легли горячие женские руки и принялись разминать затекшие мышцы.
- Сплошные узлы, Федь. Опять себя загоняешь…
Альбина наклонилась низко-низко к моему уху. Щеки коснулось ее теплое дыхание. И аромат приторных, тяжелых таких духов заполонил пространство. Интересно, какого хрена она делает? Я недоуменно вздернул бровь и чуть повернул голову. Алька была старше меня. На четыре года, но все же. Сейчас ей пятьдесят. И хотя эта информация тщательно оберегалась, ретушировалась бесконечными косметологическими процедурами и пластикой, возраст потихонечку брал свое. В холодном свете ламп это было отчетливо видно.
Когда мы познакомились, я учился на втором курсе архитектурного, а она уже работала на телевидении. Правда, тогда Альбина была обычным статистом, это уже позже к ней пришла слава. Познакомились мы на квартирнике, куда я попал случайно. Слово за слово… Ну, и закрутилось. Не знаю, почему она выделила меня среди таких же, как я, пацанов. Я был довольно угрюмым провинциальным парнем. На одной ноге вокруг нее, как другие, не скакал. Да и в постели никакими особенными навыками не мог похвастать. Просто валил и втрахивал в матрац. По простому. Не расшаркивался. Может, это ей и нравилось. Наверное, да. Смеясь, она называла меня неотесанным мужланом. Я таким был и остаюсь, наверное. А Альбина… Альбина была из той породы женщин, от которых предостерегала мать и которых советовал отец. Яркая. Красивая до невозможности. Шумная. Ее беременность стала для нас полнейшей неожиданностью. Если бы она могла, то сделала бы аборт, но… конфликт резусов. Можно было запросто остаться бесплодной. В общем, выбора особенно не было.
Это было сложное время. Девяносто пятый, девяносто шестой. До хорошей жизни еще как до монгольской границы раком. И я – студент. Брался за любую халтуру. Работал грузчиком, каменщиком, кем придется… Как-то умудрялся еще учиться. Понимал, что бросать универ нельзя, иначе и дальше буду вот так за копейки спину гнуть. А хотелось большего. Соответствовать. Хотелось, чтобы Алька не пожалела, что за меня замуж пошла. Как-то вдруг во мне включился мужик. Ответственный за себя, за женщину и за ребенка. Я наметил вектор и пер в этом направлении, как дурной. Света белого не видя. Может, если бы чуть сбавил обороты, дочку бы не упустил. А так… что уж теперь? Что выросло, то выросло, как говорится.
Воспоминания утащили. Туда… в полуголодное, но довольно веселое время. Я даже не сразу понял, что Альбина делает. А она… Взяла мою руку и щекой о нее потерлась.
- И что это ты делаешь?
- Не знаю. Почему-то все чаще думаю о том, что зря мы развелись, Федя.
Великолепно, блядь. Я резко дернул головой, сбросил с плеч ее руки и встал. Вот вроде бы и примирился с тем, что было. И сумел с ней человеческое общение наладить – не чужие ведь. А простить все же не смог.
- Тебе напомнить, почему так случилось?
- Я пока склерозом не страдаю. Виновата. Да.
- Ну, вот на этом и закончим. Чего уж теперь?