Теперь ему оставалось только ждать. Он не слышал, но знал, что Ника мурлычет себе под нос легкую мелодию, которая заставит любого, приблизившегося к ней, стать ее покорным слугой. Она слегка покачивалась в такт мелодии, и сейчас, как никогда сильно, напоминала саму себя, когда он увидел ее впервые на вечере у лорда Эшера.

Тогда она сыграла с убийцами своего учителя и друзей злую шутку.

Оставалось надеяться, что сегодня получится ее повторить…

Надежда – это все, что им осталось.

Прошло пять минут, десять… пятнадцать… время опять превратилось в вязкую субстанцию, обволакивающую все вокруг пеленой равнодушия и беспомощности. Капитан чувствовал, как его внимание притупляется, и все чаще мотал головой, отгоняя наваждение. Может, это эхо песни птицы? Он не слышит ее пения, но, вероятно, оно все равно действует на него.

Нет, в прошлый раз, когда он оказался во власти ее дара, ощущения были совершенно другими.

Где же похитители?

Время текло сквозь него, сыпалось мягким песком, превращаясь в пепел и снежную порошу.

Действительно, пошел снег.

И в тот момент, когда Капитан это осознал, все фонари переулка погасли, и он оказался в кромешной тьме…

Первое мгновение он совершенно растерялся. Но уже через секунду, когда почувствовал, как его руки покрылись инеем, все понял. Тварь. Совершенно безвредный вид – светляк, хотя все чаще называли таких «мерцающим холодом».

Только и могут, что гасить свет и морозить.

Но это означало, что его враги из знати связались с Тварями. Почему его это удивляет? Он уже встречался с группой лиц из верхушки, которые работали с той же танцующей!

Идиот. Какой же он идиот! Почему он не учел, что им с Никой могут встретиться не только люди?

С другой стороны, пение золотой птицы не действует только на сфинксов, а Ника пела. Кто бы к ней ни приблизится, он попадет во власть ее дара. Сфинксов в Рурке больше нет, они убили Хидена.

Да, не так давно девчонку чуть не убила гадюка, но тогда Нику застали врасплох. Теперь птица готова ко всему.

Перехватив пистолет, Капитан вытащил еще и кинжал и медленно, слепо щурясь в темноте, двинулся в сторону, где стояла Ника.

Холод залезал под плащ, кусал его за кожу и сковывал движения, делая их неловкими. Светляк был где-то рядом.

Жаль, что он не курит. Парочка спичек ему бы сейчас не помешала…

Послышался короткий вскрик, а потом все снова затихло. Это был голос Ники. Ники-человека…

Мир изменился. Перестал быть темным. Холод исчез. И теперь Капитан видел все, как будто в Рурке внезапно наступил день.

Черный ход был открыт, и за дверью скрывались люди. Или Твари, неважно.

И среди них был тот, кто тащил безумно сопротивляющуюся Нику, закрывая ей рот когтистой лапой.

Львиной лапой.

Капитан ошибался. В Рурке был еще один сфинкс…

Сорвавшись с места, он бросился следом, открыл дверь и вновь оказался в темноте. Но эта тьма не была навеянной «мерцающим холодом». Просто в коридоре не горели светильники.

Стараясь ступать как можно тише, Капитан двинулся вперед. Прислушиваясь к каждому шороху, он заглядывал за двери, но видел только пустые подсобки, комнаты для репетиций или гримерки. Ничего, он найдет их… Они выдадут себя.

В конце концов, он услышал голоса и пошел на звук.

Голоса раздавались из небольшого зала камерной музыки. Открыв дверь, Капитан скользнул внутрь. Здесь светильники горели вовсю. Группа людей стояла у подножия сцены, и изменившийся сфинкс продолжал зажимать рот Нике.

А посреди сцены лежала Кира. Совершенно обнаженная, она подтянула ноги к груди и обняла их. Волосы ее были растрепаны, а на бедрах и боку, смешиваясь со старыми шрамами, зияли свежие царапины.