– У тебя в чайнике что-нибудь есть? – спросил Мёрк.

– Можешь допить последний глоток, Карл. Потом я заварю себе свеженького.

Он улыбался, взгляд говорил «спасибо».

– Когда этот чувачок провалит, нам с тобой надо будет прогуляться, Асад.

– Куда?

– В Северо-Западный квартал, посмотрим на сгоревший почти дотла дом.

– Карл, но это же не наше дело. Остальным это не понравится.

– Да, поначалу – возможно. Ничего, пройдет.

Казалось, Асада не удалось убедить. Но вскоре выражение его лица изменилось.

– Я обнаружил на стене еще одну букву, – сказал он. – И у меня есть очень неприятное подозрение.

– Вот как! И?..

– Я сейчас ничего не скажу. Ты просто рассмеешься.

Прозвучало так, словно это было самой радостной новостью за день.

– Спасибо. – В приоткрытую дверь заглянул Идинг и уставился на чашку с танцующими слониками, из которой пил Карл. – Я прихвачу это с собой наверх к Якобсену, ладно? – Он помахал несколькими документами.

Оба кивнули.

– И еще привет от знакомого. Я только что встретился с ним в столовой наверху. От Лаурсена из технического отдела.

– Томас Лаурсен?

– Да.

Карл нахмурился:

– Так он же выиграл десять миллионов в «Лотто» и подал в отставку. Он всегда говорил, что все эти мертвецы его достали. Что он тут делает? Неужто снова натянул форму?

– К сожалению, нет. Иначе в техническом отделе не было бы недостатка в кадрах. Он натянул на себя фартук. Работает в столовой.

– Вот черт. – Карл представил себе массивного игрока в регби работником столовой: странная картина, если только на фартуке у него не написано что-то вроде «Выжиматель фарша». – А что стряслось? Он же инвестировал во все компании, в какие только можно было.

Идинг кивнул:

– Вот именно. А теперь они все сдулись. К его несчастью.

Карл покачал головой. И вот награда за попытку проявить рационализм… Все-таки хорошо не иметь ни гроша.

– И давно он здесь?

– Говорит, около месяца. Ты разве никогда не бываешь в столовой?

– Ты спятил? К этой полевой кухне ведет десять миллионов лестниц. Вероятно, ты заметил, что лифт сломан.

Каких только предприятий и организаций не было на улице Дортевай за всю ее историю! Сейчас на этой улице, длина которой составляла всего шестьсот метров, располагались антикризисные центры, студии звукозаписи, автошколы, дом культуры, этнические ассоциации и так далее. Старый промышленный район, в котором продолжала ключом бить жизнь, если только однажды он полностью не сгорит, как оптовый склад К. Франдсена.

Основные работы по разбору завалов на месте сгоревшей постройки закончились, и теперь дело было за следователями. Большинство коллег предпочли обойтись без приветствий. Карл расценил это как проявление зависти, которую он вызывал. Но он и сам повел себя с нескрываемым безразличием.

Мёрк расположился в самом центре пожарища, у въезда на склад К. Франдсена, и изучал ущерб, причиненный постройке. Нельзя сказать, что вся конструкция была достойна сохранения, но оцинкованная заборная сетка была совсем новой. Этот контраст бросался в глаза.

– Я видел такое в Сирии, Карл. Когда керосинка раскаляется, бум… – Асад замахал в воздухе руками, как мельница, чтобы показать взрыв.

Карл осмотрел второй этаж. Складывалось впечатление, что крыша приподнялась, а затем упала на прежнее место. Широкие обгоревшие балки вылетели из-под карниза и застряли на полпути к шиферному покрытию. Велюксовские окна повылетали к чертовой матери.

«Да уж, рвануло неслабо», – подумал он.

Что заставляет людей добровольно избирать это забытое богом и столь непривлекательное место? Возможно, в этом все и дело: добровольно ли?