– Да, уж. Знал я таких.

– То-то же… Вот тебе и пьяница, и плут. А после суда выходит уже чуть ли не святым. Нимб аж на голове сияет.

Оба помолчали, глядя на парковый ландшафт.

– Ты спрашивал о розах. Вот они.

В конце фруктовой аллеи перед взором Владимира раскинулся огромный розарий, оформленный в виде геометрического лабиринта. И каждая сторона этого розария состояла из роз определенного окраса. Яркое пламя ночного светильника, еще большего размера, чем они видели до этого, освещало все буйство красок диковинного лабиринта.

– Ну, как тебе? Чем не Версаль? Хотя, многое из того, что старушка Европа по праву считает своими собственными изобретениями, принадлежит древнему Египту. Да-да! Та же музыка. Я скоро тебе всё покажу. Ей богу, роль экскурсовода мне доставляет даже определенное удовольствие. Все-таки я твой учитель.

– И я вам очень благодарен за это, патрон.

– То-то же. Смотри, слева от розария расположен еще один рукотворный бассейн. Этот облицован изнутри керамической плиткой.

– Он тоже полон крокодилами?

– Нет, похоже, что здесь ночуют лебеди, а на той стороне фламинго. Кстати, еще дальше я видел круглый водоем, полный золотых рыбок.

– Мне кажется, что мы опаздываем, – робко произнес Владимир.

– Не печалься, Махнев. Все эти политесы я сохраняю лишь для формальности. Еще тогда, когда мы пошли с тобою к розарию, я чуточку задержал ход местного времени.

– Даже так? А как такое возможно?

– Ты вновь удивлен? Махнев, управлять временем в прошлом намного легче, чем в настоящем, ибо всё то, что ты сейчас видишь, слышишь и осязаешь, давным-давно не существует в яви. От всех этих роз и крокодилов не осталось даже пыли во Вселенной.

– Мне трудно все это представить. И все эти ваши игры со временем.

– А ты не трудись. Хоть ты и смышленый малый, однако, «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

Они постояли напротив пруда со спящими фламинго.

– Прямо, как у меня в вотчине, – мечтательно произнес Виктор. – Ну что, Махнев, нам пора. Сколько не задерживай время, однако, нас ждут.

– Здесь и вправду удивительно красиво, – ответил Махнев и вновь посмотрел на высокое звездное небо. – Ранее мне отчего-то всегда казалось, что кроме пирамид, пальм, песка и верблюдов в Египте ничего нет.

– Ты убедился, что есть. Однако такой красоты в местах, где живут простолюдины, ты не встретишь. Там чаще всего и растут одни лишь пальмы. А берега каналов оккупировали стаи жирных пеликанов, которые воруют рыбу даже у водоемов с крокодилами. Ну, собственно, простой люд живет без особых радостей в любой части этой планеты. У твоих крестьян тоже розы в огородах не росли, и лебеди в прудах не плавали. Хотя, в российских широтах полно других красот.

Незаметно, шаг за шагом, наши собеседники вышли на широкую аллею, ведущую к большому дому. Для Египта это был действительно богатый и знатный дом. Огромное пространство по всему периметру строений окружала внушительная каменная стена, с парадной стороны которой, прямо из стены, выступали мощные изваяния, на монументальных ногах, изображающие богов и богинь: Исиду, Сета, Себека, Анубиса и Ра. Сам вход в ворота охраняли два сфинкса, выточенных из черного мрамора.

– Пойдем, там все гости уже в сборе. Представление уже началось. Мы тихо проникнем в главный зал и займем наши места.

По обеим сторонам от широкой входной арки, словно истуканы, возвышались чёрные африканцы в коротких кожаных схенти. В руках каждого стражника сталью острых клинков поблескивали изогнутые хопеши