То, чему суждено жить – будет жить, какие бы удары не наносила судьба. Как легендарная птица Феникс, Русы возродятся и обретут еще больше могущества в этом первобытном мире. Никогда я не был так у верен в этом как сейчас, когда мы снова оказались перед лицом гибели.

Стоя на палубе «Катти Сарк», я бросал последние взгляды на дельту Роны – мы вышли в море на пяти судах. Впереди, дымя своей единственной трубой, гордо шел «Русь», единственный пароход каменного века. Еще три парусника шли в кильватере «Катти Сарк». Не все из уцелевших изъявили желание следовать за нами – несмотря на уговоры Мольтке, половина бывших Дойчей выразила желание остаться в Макселе. Остались и жители Будилихи, в свое время изгнанные из общины «христоверов». Но даже согласись все эвакуироваться, наши корабли были перегружены, своим категорическим отказом люди освобождали меня от ответственности.

Главная причина, что побудила меня сняться с насиженного места, было сохранение семенного фонда. Ячмень, пшеница, картофель и другие овощи вряд ли бы сохранили способность прорасти после двух или трехлетнего хранения. После того, как мы привыкли к такому разнообразию, не было никакого желания снова питаться мясом и рыбой. Была еще одна причина – отсутствие солнечного света в течении года, уже отразилось на людях. Несколько родившихся детей были слабыми, с признаками рахита. Люди простужались и умирали от банального воспаления легких. Мой самодельный пенициллин оказался беспомощным перед пневмонией – спасти удавалось только самых крепких и выносливых.

Мы не могли надеяться, что вторая зима окажется мягче. После тщательной ревизии Макселя, удалось найти большое количество замерзших животных, пролежавших в снежном плену. Огромная куча угля и большое количество погибших деревьев, дали бы необходимое тепло для обогрева. У нас уже был опыт выживания при низких температурах. Тем не менее, я принял решение временно покинуть столицу и территорию своего народа, чтобы сохранить генофонд нации, если нас можно было назвать нацией. Отбор тех, кому предстояло следовать за мной, был тщательный: предпочтение отдавалось молодым и крепким, мастеровым, специалистам по той или иной профессии.

Эти две недели, что мы готовились к отплытию, были адскими: круглосуточно шла работа. Необходимо было забить под завязку бункера «Пионера» углем, перенести весь семенной фонд на корабли, перевести выживших животных, оружие, инструменты, рукописи и многое другое. Труднее всего оказалось освободить из ледяного плена корабли – несмотря на предосторожности, борта одной из шхун не выдержали и два шпангоута было сломано. Герман и его команда, долбили, пилили, взрывали лед, освобождая место для выхода в море.

За десять дней, они смогли разбить ледяной поле на триста метров, добравшись до чистой воды. Но море снова стягивало тонкой коркой льда, приходилось повторно разбивать тонкую корку льда, прежде чем она окончательно заледенеет.

– Запасов угля может не хватить, чтобы «Пионер» дошел до восточного побережья Средиземного моря»,– шумно дуя на чай, Тиландер пил напиток, пытаясь согреться. От его расстегнутой шубы из медвежьей шкуры валил пар и несло запахом недельного пота.

– Что предлагаешь? – Я ежечасно выслушал доклады, работающих групп: большинство докладов были неутешительные – мы не успевали по времени, а погода становилась холоднее. Небо, как назло, не желало проясниться. Голубой кусочек на востоке стал размером с футбольное поле и на этом прекратил всякое движение.