Зазвонил стационарный телефон, и я вздрогнула. Кто может звонить мне пол-одиннадцатого? Скорее всего, Назар Миролюбович. Остальные ещё пьют кофе и продирают глаза, а он, как всегда, возмутительно бодр.

Вот, кстати, ещё одна его отличительная черта – кофе он не пьёт. Зато пьёт совершенно не сладкий чёрный чай. Как шутит его секретарь: «Чёрный пьёт только чёрный».

– Алло.

– Кристина, зайдите ко мне.

И бросил трубку.

– И вам здравствуйте, – пробурчала я, вставая с места. Таня Войнова, потерев глаза и зевнув, негромко поинтересовалась:

– Чёрный вызывает?

– Угу. Интересно, зачем. Вчерашнее задание я отправила ещё… вчера.

– Щас узнаешь, – хмыкнула Таня, и я, одернув пиджак, поспешила в кабинет Назара Миролюбовича.

По пути посмотрелась в зеркало и улыбнулась, вспомнив мамину сентенцию по поводу «одеться пособлазнительнее». Видела бы она, с каким лицом Чёрный на меня смотрит. Об такое лицо можно разбивать кирпичи.

– Доброе утро, – произнесла я вежливо, заходя в кабинет. Что меня всегда поражало в Назаре Миролюбовиче, так это его полнейшая организованность. Всё на своих местах, подписано, на столе ничего не валяется. Вот у Жукова – нашего генерального – в этом плане совсем иначе. Я не представляю, как он сам что-то находит в подобном хаосе.

Чёрный посмотрел на меня абсолютно бесстрастно, кивнул на стул.

– Садитесь.

Я села, разгладила юбку, стараясь не дрожать и не сжимать кулаки. Только в животе что-то бурлило и переворачивалось.

– Вот вам документы, – Назар Миролюбович протянул мне какой-то конверт. – Отвезёте их по адресу, который здесь указан. Потом вернётесь на работу. Вопросы?

Я посмотрела на конверт. Другой конец города… Он с ума, что ли, сошёл? У нас же курьер есть!

Он, может, и сошёл, но я-то нет. И поэтому я промолчала.

– Нет вопросов, Назар Миролюбович.

– Прекрасно. Идите. – Кивнул и потерял ко мне интерес, уткнувшись в монитор.

Секунды две я ещё сидела на стуле перед начальством, ощущая почти непреодолимое желание ударить его этим самым конвертом по лбу или носу, но в конце концов встала и на дрожащих ногах направилась к выходу.

Действительно, какая разница – я или курьер? Если есть место «ниже плинтуса», то Чёрный сейчас прекрасно указал мне на то, что я именно там.

5. 5

На улице шёл проливной дождь. В сочетании с сырой промозглой осенней погодой это было очень неприятно, если не сказать хуже. Но меня больше беспокоила не сохранность собственного бренного тела, а промокаемость документов. Я прекрасно понимала, что со мной сделает Чёрный, если я хоть капельку намочу – или помну, что тоже ужасно – его драгоценный конверт. Поэтому бумажная ценность была предварительно заключена в файл, затем в пластиковую папку-уголок, а после ещё в два пакета. Я искренне надеялась, что этого хватит.

Полтора часа я добиралась до цели и за это время продрогла так, что руки дрожали. В самом же месте назначения я пробыла не дольше минуты – зашла, улыбнулась секретарю синими губами и оставила ей конверт.

– Да-да, – девушка закивала, окидывая меня удивлённым взглядом. – Мы предупреждены, ждём. Спасибо. – И, поколебавшись, добавила: – А что, на улице настолько холодно?

Улыбка моя стала слегка истеричной.

Может, мне было бы не так холодно, если бы я была готова к подобным поездкам. Но рассчитывая, что весь день проведу в офисе – а до метро мне от дома идти пару минут, и от метро до работы – тоже, – я не стала слишком уж утепляться. И теперь пожинала плоды собственной глупости.

Точнее, самодурства Назара Миролюбовича.

– Терпимо.

Во взгляде девушки отразилось сомнение, но объяснять мне ничего не хотелось. Я попрощалась и вышла на улицу. Вновь под проливной дождь.