– Ну ты чего, – нашел ее ладонь и мягко сжал в своей руке. – Может, все-таки расскажешь? Просто выговорись, можешь без подробностей, самой ведь легче станет.

Какие уж тут подробности, видно, девчонке совсем плохо. Но молча смотреть, как она сама себя изводит, тоже было невыносимо.

Сначала она молчала, лишь упрямо поджимая губы, а потом заговорила и с каждым словом, с каждым горьким всхлипом я все сильнее сжимал руль.

Господи, Сергеев, куда ты лезешь, у девчонки и так жизнь не сахар, куда ей отношения с тобой?! Но зацепила, занозой засела в мыслях и не вытащить. Обычная милая девушка, привыкшая, что жизнь ее не балует. Возможно, мне было просто любопытно узнать про нее больше, может быть, меня прельщала кажущаяся мягкость Ульяны, а может, просто образ, нарисованный воображением, не успел рассыпаться. Но слушая, мне хотелось помочь, и одно это уже являлось проблемой.

Бессвязный рассказ Ули, наверное, не каждый смог бы разобрать. Она не пыталась мне объяснить, что именно произошло, просто говорила, говорила, говорила, выплескивая свои страхи, обиду и боль. Из эмоционального рассказа я понял несколько вещей: во-первых, у меня в машине нет салфеток, а платок я не ношу; во-вторых, девушка с опухшим от слез лицом и постоянно шмыгающая носом в первый раз не вызывает во мне желания бежать, а в-третьих, мне очень хотелось найти ту су...масшедшую истеричку и самой надавать по щекам. Это как же мужику не повезло с женой?! И дети есть, и муж вроде обеспечивает, а она не про семью думает, а про то, чтобы ее задницу из теплого гнезда не выгнали. Дрянь!

– Но самое обидное, – уже немного успокоившись и в очередной раз вытирая слезы с щек, продолжала свой рассказ Ульяна, – что мне не заплатили. Не знаю, может, Сергей и перешлет деньги, но она... она сказала не ждать и...

– Уль, – пришлось отвлечь ее, пока Ниагара не заработала снова, – ты же понимаешь, что не виновата в этой ситуации? Просто есть такие вот люди и, к сожалению, иногда нас жизнь сталкивает с ними. Но, Ульян, если каждый раз так переживать, это же никакого здоровья не хватит. Понимаешь же?

– Угу, – шмыг, – просто навалилось всего много и обидно и... расклеилась я, да. А еще с Кириллом и Кристиной не попрощалась. Дети же не виноваты, что у них мама вот такая оказалась. С ними-то она добрая и ласковая была. Только на меня шипела. Господи, как же противно!

– Противно, – кивнул, сворачивая во двор, – ты с таким нечасто сталкивалась?

– В первый раз вот так. Лицом, в буквальном смысле слова, – видно было, что, выговорившись, Ульяна начала успокаиваться, даже шутить пытается, – да и некогда мне было на общение с такими людьми время тратить.

– Уль, давай я припаркуюсь с другой стороны, до подъезда лучше провожу, мой крокодил в вашем дворе не умещается, – хмыкнул, осматривая узкие дорожки в старом дворе с совдеповской детской площадкой. Надо же, такие еще остались в столице.

– Да, да, конечно, тут у нас все водители машины на ночь или на стоянку отгоняют, или у магазинов оставляют, там вроде как камеры. Во дворе места совсем нет.

Следуя ее подсказкам, объехал двор и остановился на парковке у магазина. Обычный продуктовый сетевик, но тут он и правда пользуется бешеной популярностью, по крайне мере, если судить по количеству машин.

– А я-то, дурак, за паркинг платил, – усмехнулся тихо.

– Зато вашу машину точно никто не эвакуирует, – так же тихо ответила мне, – спасибо, вам. Ммм...

– Рома, меня зовут Рома.

– Спасибо, Роман.

Я видел, что Уля хотела что-то еще сказать, но она снова захлопнулась, скрывая от меня и всего мира свои переживания, и потянулась к ручке двери.